Анатолий Мошковский - Черные кипарисы

— Ты чего драпанула? Думала, кто-нибудь другой?

— Да нет. — Она не смотрела ему в глаза.

— А все же?

— Да ничего такого, — с некоторой досадой, точно у нее под пыткой домогаются признания, сказала она. — Все тебе надо знать… — И стала тапкой давить сухой комочек земли, потом шмыгнула носом, точно внезапно простудилась.

Мать вдруг заторопилась и ушла от них.

— Пойдем сегодня купаться? — спросил Феликс.

— Да, право, не знаю… Много дел… Если только попозже… Как раз ту девочку увидите, в которую вы все по уши влюблены…

Феликс засмеялся.

— Значит, идем? Всех ребят двора прихватим, и Аркашу, и Витьку, и Артема, и Лиду…

Аня почесала коленкой о коленку.

— А что это у тебя за сверток под рукой?

Феликс вдруг почувствовал сильный жар во лбу, точно температура у него подскочила под сорок.

— Да так… Ничего… Обувку несу в ремонт. — И сказал уже другим голосом: — Ань, может, зайдешь ко мне сейчас? Есть новые книжонки и свежий квас… И вообще поболтаем…

Аня провела смуглой рукой по плечу, опустила голову и вздохнула:

— Сейчас не могу, Феля…

И вдруг Феликс обиделся. Впервые не на шутку обиделся, смертельно обиделся — и на нее, и на всех их, и даже на Захарку, который-то ни в чем не был виноват: не оказался дома и не успел ничего такого сказать ему…

Неблагодарные! Он ничего не жалел для них, себя, можно сказать, растрачивал, а они?

Феликс почувствовал, как у него дернулась щека.

— Ну пока, я пошел. — Он отвернулся от нее и зашагал к калитке.

Часа через два в дверь позвонили. Кого там еще несет?

На пороге стоял Захарка.

— Ты приходил ко мне? — Глаза Адъютанта так и сверкали, а воинственно курносый нос, казалось, еще больше вздернулся.

— Заходи… Ты где пропадал?

— Да так… — замямлил Захарка. — Мать посылала… Все дела, дела…

«Знаем мы, какие у тебя дела! — подумал Феликс. — Ворованной рыбкой торговал!» — и хотел уже было срезать острым словцом Адъютанта, но сейчас этого нельзя было делать. Пусть он и грубоват и не очень развит, но ведь как предан ему.

И, не желая больше дипломатничать с ним и ходить вокруг да около, Феликс в упор спросил:

— Как тебе новенький?

— Ванька?

— Он самый.

— А что? Ничего паренек, быстрый… Хваткий!

— Ты так считаешь?

Адъютант сразу понял, что дал промашку, радость на его лице померкла, и ярко-черные сверкающие глаза чуть помутнели.

— А что, нет? — спросил он. — Нет?

— Нет, — сказал Феликс: уж с Адъютантом ему не надо было хитрить. — Разве ты не видишь, какой он самоуверенный? — Лицо у Захарки становилось все более грустным, неподвижным, и курносый нос его смотрел уже не так бодро и воинственно. — И он против всех нас…

— Это Ваня-то? Не может этого быть!

— Слушай, что тебе говорят! — оборвал его Феликс; он вдруг понял: теперь нельзя отступать ни на шаг, надо идти напролом и не быть слюнтяем. — Ты знаешь, что он помогал Витьке нырять за рапанами? Что он сейчас работает над чертежами новых шкатулок и придумывает остроумные надписи к ним, чтоб тот переплюнул всех конкурентов на рынке и зажил не так, как вы, несчастные труженики Черного моря…

— Феликс, дай слово, что это правда! — заорал Адъютант. — Дай слово!

— Нет, сплошное вранье… Это еще не все, слушай дальше: он хочет дружить с балконными крысами и даже звал их купаться…

Захарка прямо затрясся весь:

— Чтоб они, эти выдры, бултыхались рядом с нами в море? Лежали на одной гальке? И ты допустишь это?

Феликс беспомощно пожал плечами:

— А что я могу сделать?

— Как что? Врезать! Врезать им надо! И ему заодно. — Лицо у Захарки вдруг стало совсем волчье, только что клычки не вылезли.

— Ну не знаю, — сказал Феликс, — они ведь все-таки девчонки… Еще жаловаться будут…

— А я ничего не боюсь! Нанку можно не трогать…

— Ну если только несильно… Просто попугать… Да и то вряд ли стоит…

— Ну ясно, — произнес Захарка, по его липу пробежала быстрая-быстрая улыбка, и Феликс сообразил, что он все понял.

— А сейчас уматывай от меня, — сказал Феликс, — а ровно в пять — на пляж. Позови всех…

— А… а Ваню звать? — спросил Захарка и смутился, поняв нелепость вопроса.

— Он сам явится без твоего приглашения: его глаза, уши и голова работают получше твоих.

— Это еще не доказано! — закричал Захарка, а Феликс подумал: и хорошо, если Ванька с крысами явится к морю, это будет началом его конца. Только все надо проделать очень тонко. И не горячиться.

Захарка между тем скакал по ступенькам вниз. Во дворе он сунул руку в карман и бережно ощупал две истрепанные рублевки, полученные от брата Тихона за проданную рыбу. У гастронома Захарка встретил Семку и сказал о скором купании, у газетного киоска предупредил Аркашу. Заметив возле овощной палатки Диму, ничего не сказал ему: пусть лучше не идет — при всех стал нападать на Феликса, не понимает, что он только из благородства не трогает и терпит его. К тому же Дима может позвать к морю Ваню, а если Ваня, как говорил Феликс, против них всех, пусть лучше тоже не идет с ними.