Анатолий Мошковский - Черные кипарисы

А чего он все-таки явился?

— Ну кого еще нет? — спросил Феликс.

— Витьки и Лиды! — отозвался Захарка, хотя все это знали и без него.

— Подождем еще пять минут, — Феликс посмотрел на часы, — Вот так Лидка, а ведь первая по горным макам убивалась!

Вдруг Дима вскочил с кирпича и побежал от них вниз, к улице.

— Куда ты? — вся красная от стыда и вины, так сильно прилила к щекам кровь, закричала Аня. — Вернись! Дима! Вернись!

— Подождите меня! Я сейчас… — ответил тот, не оборачиваясь.

Аня чуть успокоилась.

— Куда это он драпанул? — спросил Захарка.

— Пузо заболело — расстройство, — брякнул Артем, все засмеялись, и, чтобы упрочить свой успех, добавил: — А то, думаю, что это он весь так и корчится, видно, вчера капусты сырой переел…

Один Аркаша не смеялся. Под глазом и на подбородке у него краснели две свежие, слегка присохшие ссадины — откуда они? Он был задумчив, больше молчал и держался сегодня, как заметила Аня, поближе к Феликсу.

Наконец с сине-белой аэрофлотовской сумкой на плече — ТУ рассекает облака — явилась Лида. Толстенькая, румяная. Аня кинулась к ней и крепко обняла за плечи — одной девчонке всегда немножко тоскливо среди мальчишек, даже если это очень хорошие и веселые мальчишки.

Вдруг Аня заметила, как лицо Феликса потемнело, губы сжались. Он смотрел вниз, в проулок, туда, откуда только что появились Лида и она, Аня. И тотчас почти автоматически туда повернул голову Адъютант.

— Димка?! — вскрикнул он. — Кого это он буксирует? Никак того… Того самого, что приехал вчера…

— Кто ему разрешил? — Феликс пнул ногой свой большой рюкзак, лежавший возле него. — Мы ничего, кроме имени, не знаем о нем, а он…

— Ничего страшного! — Ане стало совсем весело, — Он, по-моему, ничего мальчик. — И вспомнила, как вчера Ваня предложил ей взять любую книжку из развалившейся картонной коробки и чуть не силой всовывал ей «Путешествие Гулливера», а она сказала, что читала его еще в четвертом.

— Но ведь был уговор — посторонних не брать! — сказал Феликс.

— Разве был? — явно придуриваясь, спросил Артем. — Первый раз слышу… И какой же он посторонний? С одного двора…

Ваня издали поздоровался с ними, и напрасно. Солидней, более по-мужски было бы подойти поближе и протянуть каждому руку.

— Тебя кто звал? — спросил Феликс.

— Да никто. — Ваня будто и не заметил ледяного тона. — Разве надо, чтоб кто-то звал? Я от Димы узнал и решил вчера пойти, а потом раздумал, и тут Димка прибежал… Пойду, пожалуй… Интересно…

«А глаза у него — ничего, совсем ничего… Красивые, можно сказать, глаза!» — подумала Аня.

— Иди, на этот раз разрешаем. — Феликс, не глядя на Ваню, стал развязывать свой рюкзак. — Аня, давай багаж.

Она вместе с рюкзачком тайком сунула ему сложенную шифрограмму, и Феликс опустил рюкзачок в свой огромный мешок, точно селедку в китовую пасть, а шифрограмму спрятал в карман. Потом и Лидина сумка исчезла в разинутой пасти.

Феликс затянул располневший рюкзак и посмотрел на Ваню: фигурка не очень складная, видавшая виды курточка с капюшоном, узкие в облипку брюки, на плече болтается «Смена» в коричнево-красном футляре…

— Ходил когда-нибудь в горы? — спросил Феликс.

— Откуда ж под Ярославлем горы?

— Я не спрашиваю, есть они там или нет, я спрашиваю: ходил в горы?

— Нет. — И опять, кажется, Ваню совсем не обидел такой тон, потому что он оглянулся и радостно, словно выдохнул, закричал: — Ой, как далеко видно отсюда! Замечательно! — И без того полные губы его вдруг вспухли и стали как у негра.

Аня с жалостью посмотрела на Ваню: он совсем не понимал, что мальчишки терпеть не могут такой наивности и простоты, уж это надо знать ему — не маленький.

— А какие моря ты видел, кроме нашего? — спросил Семка, и едкое, скоморошье лицо его так и заерзало.

— Великий, или Тихий, океан! — прокричал Захарка, однако и эта явная издевка не произвела на Ваню никакого впечатления, и Ане стало совсем досадно. Ну как Ваня ничего не понимает и не чувствует? Даже Феликсу, который умнее, выше и великодушнее всех, Ваня пришелся не по сердцу. Как бы ему подсказать, что нельзя так?.. И тут, на мгновенье отвлекшись от своих мыслей, Аня подумала, что Феликса иногда чуточку заносит — хотя бы во время разгрузки машины… Зачем ему это?

— А морскую собаку ты едал? — спросил Адъютант.

— Он предпочитает иметь дело не с собаками, а с лопоухими кроликами, — ввернул Семка и блеснул прозрачными и сладкими, как леденцы, зелеными глазами.