Михаил Шмушкевич - Два Гавроша

— Иоганн, Иоганн! — неистово затряс он рыжего.

Бородавка испуганно открыл глаза. Увидев однорукого, он машинально потянулся к одежде, но ее не было: ни на спинке кровати, ни на тумбочке, ни на полу.

— Болван, что ты ищешь? — в бешенстве закричал Круппке.

Рыжий виновато развел руками:

— Одежду. Где моя одежда?

Эсэсовец дал ему затрещину и, рыча, выбежал в коридор. Тут им овладел ужас. «Когда я вернулся в комнату, то у двери валялся какой-то молоток, — вспомнил он. — Они собирались меня убить!»

Через несколько минут дом был поднят по тревоге. Всех его маленьких обитателей, подгоняя плетками, выгнали на улицу и построили на футбольной площадке. Надзиратели и охрана тем временем занялись «прочесыванием» замка и всех служебных помещений. Поиски, разумеется, оказались тщетными.

События развивались стремительно. Явился Веммер. Он немедленно собрал своих подчиненных и разбил их на несколько групп. Каждая из них, вооруженная автоматами, пистолетами, в сопровождении проводника с собакой, получила определенное задание и тотчас покинула двор.

За этим зрелищем из кухни, приподняв край занавески, наблюдала фрау Эмма. «Неужели найдут? — волновалась она. — Если найдут — их растерзают. Зачем я дала детям пистолет?» Правда, ее немного успокаивало то, что ей удалось поставить на место сдвинутый котел: эсэсовцы кинулись и в баню, но не обнаружили никаких следов.

Хриплый лай овчарки, раздававшийся уже за воротами, усилил тревогу фрау Эммы. Она с ужасом вспомнила, как эта собака обнаружила далеко за пределами замка двух сбежавших русских малышей. Одного пристрелили на месте, а другого собака повалила наземь и держала его, пока не подоспела охрана. Теперь с этой собакой пошел сам Круппке. Негодяй с пустыми руками не вернется.

Фрау Эмма ошиблась. Выход из подземной галереи был завален не только хворостом, но и гранитными глыбами. Павлик и Жаннетта потратили немало времени, выбились из последних сил, пока им удалось проделать небольшую щель, через которую можно было кое-как выползти наружу.

Первым выбрался Павлик. Он вытер рукавом вспотевшее лицо и затаив дыхание огляделся вокруг. Редкий, просвечивающий насквозь лесок. Низенький кустарник. Внизу— дорога. По ней вихрем пронеслась легковая машина. Дала короткий сигнал и скрылась за поворотом. Снова тишина. Шепчутся листья. Тоненький голосок проснувшейся птички. Весь окружающий мир окутан легким розовым туманом. На ветвях деревьев, в траве сверкают крошечные кристаллики утренней росы. В них, как в микроскопических зеркальцах, отражаются косые лучи только что выплывшего солнца.

Павлик радостно вздохнул. Хорошо на свободе! Воздух другой, и дышится иначе. В такую рань он приходил к дедушке на пастбище, помогал ему пригонять лошадей из ночного, отводить их в бригады на работу. Ко^и неохотно покидали луг Они шли медленно, пощипывая на ходу сочную, влажную траву…

Жаннетта дернула его за рукав:

— Чего задумался? Надо поскорее уходить. Хватятся, нас начнут искать повсюду. В прошлом году два русских мальчика…

— Знаю, — оборвал он ее.

— Нам нельзя терять ни одной минуты.

— Мы сейчас никуда не пойдем, — решительно сказал Павлик, устремив взгляд вдаль. — Светло, и лес жиденький. Подождем до вечера.

Жаннетта возмутилась:

— Ты с ума спятил! До вечера?! Нас же тут, как куропаток, пристрелят!

Павлик настаивал на своем.

— Не пойду, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Опасно. Спрячемся в кустах.

Жаннетта в знак протеста повернулась к нему спиной. Посидела с минутку молча, потом встала.

— Не пойдешь? — переспросила она угрожающе. — Нет? Что ж, прощай, трусишка. Привет Круппке! — иронически добавила она. — И твоему рыж…

Она умолкла на полуслове. Послышался отдаленный собачий лай. Ребята испуганно переглянулись, юркнули в кустарник.

— Нас сейчас же найдут, — побледнела Жаннетта. — Бежим!

Павлик вызывающе посмотрел на нее:

— Заплачь, ну, заплачь. Чего не плачешь?

— Собака…

— Лежи! — Он подполз к ней поближе. — Лежи и не двигайся.

Ему стало стыдно за свою резкость: «Зачем я ее обидел? Ведь я струсил не меньше ее!»

— Они нас не заметят. Надо только лежать тихонько. Потом… у нас есть пистолет.

— Дай его мне, — протянула Жаннетта руку.

— Почему? — удивленно спросил Павлик.

— Очень просто: я целый год училась стрелять. В мишень попадала лучше всех. Веммер мне однажды за это коробку конфет дал.