Мария Прилежаева: Семиклассницы

«Все-таки хорошо!» — подумала Наташа.

В перемену Тася с увлечением сообщила разнообразные сведения об одноклассницах, хотя сама узнала их только на день раньше Наташи.

— Если будем вместе сидеть, — предложила Тася, — за математику не бойся. Димка всегда выручит. А математик злой. Он у мальчишек преподает. Мальчишек любит, а к нам придирается. Только к Вале Кесаревой не придирается.

Математик заметно хромал на правую ногу. На груди у него была медаль «За оборону Сталинграда». Математик разрешил сесть, и девочки мигом опустились на парты, не двигаясь и не сводя с учителя глаз. Математик удовлетворенно погладил рукой бритый крутой подбородок и углубился в журнал. Пока он изучал в журнале фамилии, девочки не шевелились, поспешно пробегая глазами доказательства теорем.

— Кесарева! — вызвал учитель.

Кесарева прошла к доске, уверенно стуча каблуками. Она взяла мел и с веселой готовностью приступила к объяснению теоремы. Иногда она оборачивалась к учителю, и ее зеленые глаза возбужденно блестели.

— Хорошо, — сказал учитель. — У вас математический ум. Великолепно. Садитесь.

С задней парты встала смуглая большеротая девочка с тугими черными косичками над ушами. Она спросила заикаясь:

— Ра-азве бывает математический ум и нематематический ум?

— Рассуждать, обобщать, создавать, — не задумываясь объяснил учитель. — Вот что такое математический ум. Представьте себе… — Он провел на доске прямую и опустил на нее перпендикуляр.

Девочки с удовольствием приготовились представлять особенности математического ума, изображенные в виде геометрических линий, но это оказалось всего только новой теоремой.

— Интересно у него получается. Как его зовут? — спросила Наташа.

Тася не шевельнулась. Она вперила в учителя неподвижные выпуклые глаза, изображая всей своей позой чрезвычайное внимание. Наташа увидела, что Тася шарит под партой ногой, вылавливая туфлю, которая каким-то образом уехала в передний ряд. Она охотно принялась ловить туфлю, не спуская, как Тася, напряженного взгляда с доски. Вдруг математик взглянул в их сторону.

— Вы поняли?

Тася испуганно закивала. Наташа обнаружила наконец туфлю и подтолкнула ее ногой к Тасе.

Тася покорно вышла к доске.

— Ну, ну, — подгонял учитель.

— Берем прямую линию и опускаем на нее перпендикуляр. Образуем квадрат, — каменным голосом произнесла Тася.

— Что такое?

— Треугольник.

— Что-о?

— Прямой угол.

Учитель, прихрамывая, прошелся от стола к окну и обратно.

— Что скажете дальше? — спросил он хмуро.

— Дальше опускаем еще перпендикуляр.

— Как еще? Что за чепуха?

Тася кротко смотрела на учителя немигающими выпуклыми глазами.

— Проведем две линии.

— Какие линии?

— Вот эти.

— Нет этих линий! — сказал учитель. — Нет линий. Есть параллельные прямые. Понятно? Спивак!

Девочка с черными косичками над ушами вскочила, в поспешности уронив на пол учебник.

— Вот что такое нематематический ум, — заметил учитель. — На уроке нужно понять и повторить. Понять и повторить!

— Захар Петрович! — попробовала объясниться Тася.

Захар Петрович энергично обмокнул в чернильницу перо.

— Ставлю двойку. Вам тоже, — кивнул он на Наташу. — Если возражаете, милости просим к доске.

Наташа благоразумно не возражала.

— Он зубрил любит, — грустно произнесла Тася, возвращаясь к парте. Она отметила галкой параграф в учебнике. — Никто не имеет права за новое «плохо» ставить. Он бы еще меня на двести пятой странице спросил!

Наташа обернулась назад — посмотреть, что делает черная Женя Спивак, тугие косички которой торчали над ушами, как метелки. Спивак повернет голову, и метелки подпрыгивают.

«Напиши, когда ты вернулась в Москву», — послала Наташа записку.

Ответ пришел тут же: «Мы давно приехали, потому что бабушка заболела в чужом месте».

«У меня папы нет, а у тебя?» — написала Наташа.

«У меня мама давно умерла, а папа на фронте, — ответила Спивак. — Мне хочется быть разведчицей, а тебе?»

Наташа помусолила карандаш, подумала и сообщила:

«Я не знаю, кем мне хочется быть, только непременно героиней. 3. П. мне не нравится. А тебе?»

«Мне нравится. А ты сердишься на него из-за двойки? Хочешь меняться интересными книжками?»

«Хочу. Я читаю в день по четыреста страниц», — вдохновенно сочиняла Наташа.

Ответная корреспонденция заключала необъяснимую дерзость:

«Хвастнула Федула и сделалась дура».