Янис Яунсудрабинь - Белая книга

При этих словах сон вроде бы ослабляет хватку, но все ж на старый крючок меня больше не поймать. Я окончательно понял, что меня все время водили за нос. Иначе отчего это в первое утро никто не знал про хвостатую звезду, а потом уж каждый день за столом батраки потешались надо мной: будто у меня глаза слабые, будто они сквозь крышу овина хвостатую звезду видели, а я с порога сарая не сумел углядеть. И отчего моя мама при этом всегда смеялась?

— Пусти меня, — бормочу я сквозь сон и тяну теплое одеяло на голову, но тут острый кулак тычет меня в бок, и я пробкой выскакиваю из кровати.

Это был вовсе не тот «красный петух», которого подпускают под стреху, а самый обыкновенный петух — на обложке книги. Он стоял на одной лапе, потому что в другой держал книгу, и читал: АЗ-БУ-КА. Он появился у меня так неожиданно и исчез так быстро, что я только диву давался.

Я сидел на земляном полу посреди батрацкой и городил из деревяшек загон для своего стада. Коровы мои в точности походили на пустые катушки от ниток. Катушки эти достались мне от хроменькой родственницы, портнихи в имении. На дворе за окном береза покачивала редкими сохлыми листками, у них даже не хватало сил оторваться от веток. Рябина у колодца стояла голая, только кое-где крупные гроздья ягод, будто жаркие угли, пылали в сером пепле неба. Скворцы и вороны еще не успели их склевать.

Все женщины собрались дома. С полевыми работами управились — можно заняться домашними делами. И вот, когда всяк занялся своим делом, отворилась дверь, и в комнату шмыгнула старушка, сгорбленная, вся обмотанная платком, как нищенка.

— Здравствуйте, люди добрые! — сказала она.

— Здравствуй, здравствуй! — сказала мать.

Нищенка ступила шага два и присела у печки на лавку, куда опрокидывали ведра для просушки.

Я прервал свою работу, подошел к маме и, не мигая, уставился на старушку. Потом, сдвинув у матери платок с уха, потихоньку спросил, кто это такая. Мама склонила голову набок и пожала плечами, из чего я заключил, что она не знает.

Некоторое время все молчали. Старушка копошилась в своем платке — не то хотела развязать его, не то затянуть покрепче, и тут же, будто что-то вспомнив, вытащила из-под платка измятую книжку.

— Ну, пострел, глянь-ка, — сказала она. — Сколько дашь за находку? Да разве тоже по дорогам книжки раскидывать? Подобрал бы коробейник либо цыган — и прости-прощай твоя книжица.

Мама подошла к старушке, взяла у нее книгу. Понятно, и мне надо было поглядеть, и я, держась за материну юбку, подошел поближе и, задрав голову, старался рассмотреть, что же там такое.

— Нет, милая, у нас такой книжки никогда не бывало, — сказала мама, полистав страницы. — Где ты ее нашла?

— Да вон там у мосточка, близ вашей поскотины. Как упала она стоймя, так и стоит в траве. Гляжу, гляжу — никак, книжка. Подошла, нагнулась — книжка и есть. Так не ваша, стало быть, ну, ну… А только куда мне эту забавку девать? Дочкины дети большие, меньшой уже в школу ходит. Он у нас читать мастер — что горохом сыплет. Хоть ты ему Библию дай — любое место, куда пальцем ткнешь, отбарабанит. На что мне книжка? Ты, дочка, бери для своего пострела. Пора ему грамоте обучаться. Сколько годков-то?

— Скоро пять сравняется.

— Ишь, рослый. А я думала, семь. Бери, вот тебе азбука.

Гостья протянула мне книжку.

Я с радостью схватил подарок и чмокнул жилистую руку старушки.

Она тоненько засмеялась.

На первой странице я увидел красного петуха с книгой в лапке. Ах, как он бойко ее читал! Только жаль, что полхвоста петушиного оторвано. А над петухом выстроился целый отряд красных букв: «А», и «О», и «Т»! Я их все опознал. Я сам удивился, как это я так сразу сумел! Я дернул мать за фартук и радостно крикнул:

— Это не азбука, а настоящая книжка!

— Он уже буквы знает, — пояснила мать, а гостья кивнула головой.

— Ты смотри, милая, как бы умок же повредил. Уж больно мал.

«Как это умок повредить? И что это такое — «умок»?» — размышлял я и больше не слушал, о чем толковали мать со старушкой.

— Далеко ли идешь? — спросила мама, когда гостья поднялась.

— Да в Чертову корчму тащусь, к дочке.

— Так это ж к Чинкуриене?

— Ну да! Чинкур-то мне зять.

— Так, так, так…

Мама вывела гостью, хотела показать, как лучше пройти, а то после проливных дождей все лесные ручьи разлились.