Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

Но корова обманула всеобщие ожидания. Она остановилась в дверях, тупо разглядывая неожиданное препятствие, которое преградило ей дорогу.

— Иди скорее, Цита! — уговаривает её Кабулке. — Чего ты раздумываешь?

Корова громко фыркает и не трогается с места.

Кабулке решительно хватает палку и слегка ударяет Циту по спине. Это помогает. Цита осторожно входит в ванну.

Остальные коровы следуют за ней. Некоторые животные отпрянули от воды. Но на них сзади напирают их товарки, заставляя идти дальше. Одна за другой коровы проходят через ванну, некоторые идут спокойно, другие торопливо, в зависимости от темперамента.

— Эй, эй, эй! — подгоняют их ученики.

В ванне образовался затор. Толстобрюхая Моника остановилась и стала пить.

— Вот дурища! — кричит Кабулке, размахивая палкой. — Иди дальше! Ну, подожди же, я тебе сейчас всыплю!

Однако палка у старшего скотника слишком коротка, и он не может дотянуться до коровы.

Моника, не обращая внимания на Кабулке, продолжает дуть воду. Корова, идущая за ней — она уже ступила передними ногами в ванну, — следует её примеру. Теперь Моника и Блесси пьют наперегонки.

— Фу-ты ну-ты! — возмущённо говорит Али-баба. — Так они, пожалуй, опорожнят нам всю посудину!

Недолго думая он с громким воплем: «Гей, гей!» вскакивает в ванну. Его голос прерывается. Он чувствует, как холодная вода проникает в его ботинки. Али-баба цепенеет от ужаса. «Какой я идиот! — думает он. — Ведь сегодня утром я надел не резиновые сапоги, а мои новые кожаные ботинки!»

Али-баба быстро выскакивает из ванны. Но Моника и Блесси обращаются в бегство. Они напуганы. Их страх действует заразительно. Всё стадо приходит в движение. Коровы торопливо проталкиваются через ванну. Толстые доски трещат под ударами множества копыт. Брызги воды летят во все стороны.

— Тише, не торопитесь! Тише, ти-ше!.. — ревёт Кабулке.

Он вынужден покинуть своё место у входа. Строптивая и злобная двухлетка Грета чуть не сбила его с ног. Она вращает глазами, сопит и угрожающе наклоняет голову. С её морды падают хлопья пены.

— Проклятая скотина!

Кабулке потерял самообладание, он крутит палку над головой, словно это турецкая сабля.

Грета опускает рога. Она нервно вздрагивает. От страха она совсем обезумела. Ей чудится, что палка уже опускается на её спину. Куда бежать? Воды Грета боится, но палка ещё страшнее. Вот она свистит уже совсем рядом. Грета прыгает в воду, бросается в сторону, ударяется о боковую стенку ванны. При падении она выламывает несколько досок. Ванна трещит и разваливается. Потоки воды, бурля и пенясь, растекаются по двору.

Начинается паника. Зрители удирают. Их крики ещё больше пугают коров. Стадо приходит в неистовство. Оставшиеся в стойлах коровы рвутся наружу. Кабулке не в силах их удержать. Животные проталкиваются к выходу и, давя друг друга, кидаются в ванну, отламывая от неё доску за доской.

— Ловите коров, заприте ворота! — кричит Кабулке.

Ребята рассыпаются по двору. Они окружают разбежавшихся коров и пытаются согнать их в кучу посреди двора. Им помогает директор. Хильдегард Мукке гоняется за Гретой… Только один человек из всех присутствующих стоит, заложив руки в карманы, и с насмешливым видом созерцает обломки ванны. Этот человек-Александр Кнорц!

Он несказанно рад, он в восторге оттого, что Бауман посрамлён. «Сколько ни живи, такого не увидишь!» — ликует Кнорц.

Но ему пришлось недолго злорадствовать. Александр Кнорц слышит шум и видит, как Грета, которую всё ещё не смогли поймать, храпя от ярости, мчится на него. Быстрее! Кнорцу кажется, что его жизнь буквально на волоске. Спасайся кто может! Он отпрыгивает назад, спотыкается, теряет равновесие и падает. «Великий боже! Какое несчастье! Я пропал!» — проносится у него в голове. Объятый страхом, он издаёт пронзительный вопль. Мысленно он уже видит себя растерзанным, растоптанным, лежащим на земле со сломанным позвоночником… Александр Кнорц зажмуривается. Он чувствует, что Грета проносится мимо него. Как он ни старается удержаться на ногах, его спина неотвратимо приближается к булыжной мостовой двора. Кнорц уже готовится завизжать, но ему, как это ни странно, не больно. Против ожидания, толчок, который он ощущает при падении, оказывается мягким, как бы приглушённым. Кнорц удивлён. «Уж не подложил ли мне кто-нибудь подушку?» — думает он. Осмелев, Кнорц раскрывает глаза и видит, что он, живой и невредимый, сидит на мостовой посреди двора. — «Чёрт возьми! На этот раз мне здорово повезло», — думает он улыбаясь. Испуг прошёл, и к Александру Кнорцу вновь возвращается его самоуверенность. Но что это? Он чувствует, как сквозь его брюки просачивается какая-то влага, руки у него грязные. Кнорц принюхивается. Тьфу! Он дрожит от отвращения. Оказывается, он сел в самую середину свежей коровьей лепёшки!