Радий Погодин - Рассказы о веселых людях и хорошей погоде (илл. Медведев)

Они дёргались в отцовских руках, бормоча:

— А что мы такое сделали?..

Валеркин отец держал их крепко. Он провёл друзей мимо дворничихи. Дворничиха нахмурилась и сочувственно покачала головой. Он провёл их мимо управхоза. Управхоз почесал затылок. Ребята у теннисного стола дружно молчали. Малыши в песочнице отложили на время совки и формочки.

В большой комнате сидела Валеркина мать, Майя Петровна.

— Вот они, субчики, — пихнув мальчишек к столу, сказал отец.

— Мы работаем, времени у нас мало, но мы стараемся, чтобы ты стал хорошим человеком, — начала Майя Петровна, — а ты… — Глаза у Майи Петровны были красные и нос тоже. — Слушай, Александр, — сказала она мужу, — я не верю… Не могу я в это поверить…

— Сознавайся, ты у матери деньги стянул?! — загремел Валеркин отец на всю комнату.

Майя Петровна поморщилась.

— Тише, тише, — сказала она. — Если Валерий виноват, он сознается. Валерий, может быть, на вас кто-нибудь дурно влияет?

— Никто на нас не влияет! — горячо выкрикнул Валерий. — С Рэмкой мы с первого класса дружим, и никаких денег мы не брали, хоть режьте нас, хоть калёным железом!..

— Не кричи на родителей! — топнул ногой отец. — Ты ещё комар, букашка!

— Видишь ли, Валерий, — снова начала Майя Петровна, — нам сейчас рассказали странные вещи. — Она неуверенно потянулась рукой к столу.

Мальчишкам стало ужасно тоскливо. На столе возле вазы с тюльпанами лежали две маленькие чёрные гантели.

— Выворачивайте карманы! — скомандовал Валеркин отец.

Валерка и Рэмка подчинились. Они выложили на стол оставшиеся пятьдесят четыре копейки.

Майя Петровна глубоко вздохнула, поднялась с дивана и пошла в кухню.

Муж проводил её взглядом, горестно крякнул и подтолкнул мальчишек к дивану.

— Довёл мать, босяк… А ну, ложитесь!

Валерка лёг на диван, словно собрался вздремнуть, сунул в рот кулак и закрыл глаза.

— Меня вы пороть не имеете права! — запротестовал Рэмка. — Я не ваш сын… Мы ничего не сделали!

— Мой не мой, а ложись. Я тебя выдеру, твои же родители мне спасибо скажут. Ты думаешь, это приятное дело — вас, паршивцев, ремнём пороть?

Рэмка отскочил.

— Всё равно не дамся!

Валеркин отец подумал-подумал, потом вздохнул и, сняв ремень с брюк, нацелился Валерке по тому самому месту, в которое принято вкладывать основы морали и чести.

Валерка съёжился, засунул кулак поглубже в рот.

Рэмка вцепился в край стола.

— Обождите! — крикнул он. — Мы с Валеркой всё вместе делали, вместе и порите. — Он потеснил товарища на диване, засунул в рот кулак, на его манер, и промычал: — Нахиахи… (Начинайте.)

Вдвоём было спокойнее ждать, и ремень не казался страшным. Мальчишки потеснее прижались друг к другу, уставились в одно и то же пятнышко на диване и напрягли мускулы.

Но тут отворилась дверь. В комнату вбежала Майя Петровна с продуктовой сумкой.

— Подожди! — крикнула она мужу и, приподнявшись на цыпочки, зашептала: — Вот деньги, как это я их не заметила? Под газету завалились. — Она посмотрела на мальчишек с состраданием и спросила: — Вам больно, мальчики?

Отец отшвырнул ремень, проворчал зло:

— Слушаешь всяких дур…

— Да, да, — бормотала Майя Петровна, — они нам всё расскажут… Пойдём в кухню.

Ребята спокойно сопели. Они думали о чудовищном предательстве, о боли, которую можно причинить без ремня, ножа и калёного железа.

Валерка вытащил изо рта кулак, проглотил что-то раз в пять побольше кулака, солоноватое и стыдное. Проглотил с трудом, с большим усилием, но, может быть, поэтому глаза у него стали сухими и твёрдыми.

— Тебе хорошо, Рэмка, — прошептал он. — Ну, выдрали бы — не привыкать. — Потом он положил руку на Рэмкино плечо. — Не стоящее это дело — любовь.

Рэмка по-прежнему смотрел на пятнышко.

— Ага, — печально прошептал он.

В комнате было тихо, только со двора доносился звук целлулоидного мяча: «Пинг-понг. Пинг-понг».

Здесь, на диване, друзья поклялись, что ни одни девчонка не затронет их сердец до самого гроба.

— Небо, земля. Сталь и честь. Мы сказали клятву. Хук.

В шесть утра будильник вздрагивает, щёлкает слегка, словно барабанщик пробует палочки, и начинает выбивать дробь. За стенами просыпаются другие будильники.

Зовут будильники, торопят.

Люди сбрасывают одеяла, потягиваются, спешат на кухню к водопроводному крану.