Бердибек Сокпакбаев: Аяжан

— Кушай, кушай! — раздавалось со всех сторон. — Пей, пей! — только и слышалось.

Все наперебой ухаживали за Аяжан. А какое все было вкусное, — всего хотелось попробо­вать хоть понемножку.

После ужина Аяжан спросила Нурдаулета:

— Есть у тебя книги?

— Есть, только... — и Нурдаулет как-то странно замялся. Это удивило Аяжан, и она настойчиво повторила:

— Покажи, где они?

Нурдаулет нехотя повел Аяжан в другую комнату. За ними следом побежала и Заурешка с огромным куском хлеба, намазанным маслом.

— Ты сначала поешь, а потом выходи из-за стола, — совсем как взрослая поучала Аяжан.

— Вот видишь, апке правильно говорит. Надо снача­ла покушать, а потом выходить из-за стола. Воспитан­ные дети только так должны поступать, — поддержал Аяжан дедушка.

Но Заурешке не до приличий. Она согласна остаться голодной, только бы не отставать от Аяжан и Нурдаулета.

— Я уже, — запищала она и бросила недоеденный хлеб на стол.

Вот это уже совсем не годится! Раз начала, надо доесть до конца! Кто после тебя будет подбирать объ­едки? Собаке, что ли, бросать? — пристыдила Аяжан се­стренку.

Нурдаулет подвел Аяжан к коричневой тумбочке. Видно, это и было его книгохранилище. Не успел он от­крыть дверцу тумбочки, как оттуда посыпались смятые книжки и рваные журналы. Журналы оказались «Балдырганом», который очень любят казахстанские ребята. Но в каком он был виде! Обложки сорваны, кар/инки безжалостно искромсаны, разрисованы цветными каран­дашами... Целые страницы исчерканы вдоль и поперек чернилами, закапаны кляксами, кто-то пытался на этих страницах решать арифметические задачки. А какие маслянистые разводы расползлись повсюду: завтракали на журнале, что ли?

Аяжан опешила:

— Ой, как же так можно? Кто рвал журналы? Кто исчеркал, измазал их?

— Он... — прошептала Зауре, ткнув пальцем в Нурдаулета.

Нурдаулет сначала слова не мог вымолвить, а потом вдруг набросился на маленькую Заурешку: — Это ты, ты, ты все порвала...

Аяжан, соболезнующе покачивая головой, стала рас­сматривать книги и журналы, высыпавшиеся на пол. Ну и порядок! Все смято, свалено в кучу. «Мойдодыр», «РВС», «Моя игрушка», «Сатжан», учебник казахского языка для первого класса, «Родная речь»... Обложек нет, кто автор книг — неизвестно, непонятно даже, что это за книги. Вот страничка «Дяди Степы». Аяжан узна­ла старого знакомого по картинке и стихам под ней.

Бедный «Дядя Степа»! Знал ли он, что, выйдя из типо­графии таким новеньким, чистым, нарядным попадет в руки беспощадного Нурдаулета?

У некоторых книг были первые страницы, но не было конца, у других конец был, зато начало...

А сколько обложек валялось пустых!

Посмотрели бы вы на повесть «Новые друзья Сауле»! Половина фамилии и имени автора оторвана. Осталось всего «...скаев».

Вместе с книгами из тумбочки вывалились разные другие вещи: резиновый зайчик, металлический свисток, лянга, несколько мальчиков. Выкатилась красивая короб­ка из-под монпансье.

— Моя! — вскрикнула Зауре, хватая коробку.

— Моя, а не твоя.

Нурдаулет стал выхватывать ее. Аяжан заступилась за Заурешку. Услыхав ссору, вмешалась Меруерт-апа.

— Что случилось? Эй, ты что маленькую обижа­ешь? — прикрикнула она на Нурдаулета, загородив дочку.

— Такой большой, школьник, а обижаешь младших? И тебе не стыдно?!

Зауре схватила коробку обеими руками и выбежала в другую комнату.

— Все равно отниму! — Не унимался Нурдаулет. Меруерт-апа строго, очень строго сказала:

— Ну, хватит! А то, кажется, придется позвать Сарыкена...

Порядок бы водворен, и Аяжан снова взялась за кни­ги. Ей попалась тетрадь Нурдаулета по чистописанию. Только она начала перелистывать страницы, как Нурдаулет сразу вырвал тетрадку. Аяжан все-таки успела заметить двойку, жирно выведенную учительницей красным карандашом.

— Дай посмотреть!

— Не покажу! — запальчиво крикнул Нурдаулет и, скомкав тетрадку, засунул ее в карман.

Целый вечер Аяжан провозилась с книгами и жур­налами. У нее даже коленки устали. И только сложив все, она совсем как взрослая вздохнула про себя:

— Как жаль мне вас, бедные, бедные книги...

Пришло время ложиться спать. Меруерт-апа постели­ла для Аяжан. Зауре с чумазым носиком дергает мать за подол:

— Я лягу вместе с сестренкой?

— Если хочешь лечь со мной, хорошенько вымойся! Ототри свой чумазый нос, — предупредила Аяжан.