Самуил Полетаев - Лето в горах

Старый Абуталиб скоро устает от города. Он легче взбирается по каменистым тропам, чем ходит по этим плоским тротуарам, от которых болят ноги. Высокие многоэтажные дома, в которых гнездятся люди, как в тесных ущельях, утомляют его своим однообразием. Он уже не чает, как бы скорей уехать в аул.

А в союзе писателей только и рядят, чем бы еще обременить старого человека. Затеяли показать его врачам, но старик убеждает их, что он здоров, как молодой козел, и едва от них отбивается. Окончательно старик сникает, когда узнает, что решили ходатайствовать перед горсоветом, чтобы имя его присвоить одной из городских читален. Как это вам нравится? Он еще жив и здоров, не собирается помирать, а уже хотят увековечивать его память! Такого груза почестей он уже вынести не может…

Только на пятый день Абуталиб отваживается сказать секретарше союза писателей, что приехал, между прочим, также и ради внука и хочет узнать, не произошла ли ошибка на экзаменах.

— Что же вы сразу не сказали?

Секретарша близко к сердцу принимает судьбу Рамазана и горячо берется за дело. На следующий день она сама приходит к Абуталибу и сообщает, что действительно произошла ошибка и что все уже улажено — Рамазан зачислен в музыкальное училище, что первого октября, когда студенты вернутся с уборки фруктов, он может переезжать в город.

Старик рад, что с него сняли обузу, благодарит девушку и тут же сообщает, что пора домой.

— Куда же вы торопитесь? Мы заказали вам билеты в театр.

Но старик неумолим.

— Надо еще узнать, когда идет автобус, купить билеты, — волнуется он.

— Ничего, я все сама устрою, — говорит девушка и ласково глядит на Рамазана. Она берет юношу за руку, улыбается, и они уходят вместе. Эти молодые люди уже успели подружиться. Старик, как ни взволнован завершением поездки, все же замечает это.

Вскоре является Рамазан, он радостно возбужден.

— Полетим на самолете, дедушка! — кричит он и со стуком кладет билеты на стол.

Абуталиб никогда не летал на самолете, он даже слышать не хочет о нем.

— Но я не виноват, — оправдывается Рамазан. — Я ей сказал, что ты не летал, а она замахала на меня руками: «Чтобы твой дедушка, такой человек, ехал автобусом?»

В конце концов, с помощью земляков, старика уговорили. Теперь даже женщины, чабаны и дети летают самолетом. Только чудаки, которые боятся неизвестно чего, предпочитают автобус.

Провожать ашуга приходят несколько человек. Под самолеты, распростершие крылья над землей, въезжают приземистые, с длинными тяжелыми телами бензовозы. Старик сидит на скамейке, опираясь подбородком на палку. Прищурившись, он смотрит на поле аэродрома. Самолеты, крыльями подпирающие небо, кажутся большими чудовищами, а бензовозы — маленькими чудовищами. Бензовозы урчат, захлебываясь; дрожит толстый шланг, тянущийся к брюху самолета.

По радио объявляют посадку. Провожающие прощаются. Старику помогают подняться по трапу в самолет. Внутри самолета тесно и заставлено, как в старом чулане. На металлических стенах висят аптечки и сумки. Смотреть можно в круглое окошко, только извернувшись боком. Спереди, в стеклянном колпаке, сидят пилоты — молодые ребята, одетые в синие костюмы с блестящими пуговицами, на ушах — тяжелые наушники.

Все здесь настолько необычно, что даже в старике пробуждается любопытство. В конце концов, думает он, не худо разок перед смертью повидать землю с орлиного полета. На том свете не увидишь, хотя, говорят, и там высоко. Глаза Абуталиба оживают, он по-молодому быстро оглядывается. Да, видать, люди привыкли к поездкам на самолете. Вон та женщина напротив, наверно, летает уже не в первый раз. Что это она делает? Из сумки вытаскивает ампулу и, как только начинает гудеть мотор, ломает ее и выливает жидкость на ватку. В самолете резко пахнет нашатырем. Абуталиб лезет за коробкой с табаком. А вон старая женщина… Самолет еще не тронулся, а она уже побледнела и закрывает глаза. Рядом с нею девочка прилипает к окошку, боясь пропустить самое главное. Все здесь опытные авиапассажиры. Рамазан подсаживается ближе к пилотам, болтает с ними как ни в чем не бывало. Тоже летает не первый раз.

Самолет, громыхая и покачиваясь, бежит по полю, сильно вздрагивает, кабина с пилотами оказывается вверху, над пассажирами, а мешки и чемоданы ползут вниз, так что приходится удерживать их ногами. В окошке, перечеркивая стекло, косо летит зеленое поле, желтые буйки с лампочками, трава, прижатая ветром. Земля круто уходит вниз, и на ней, уменьшаясь, расползаются в стороны ручьи, дороги и тропинки. И вдруг распахивается море — недвижное, выпуклое, с белой береговой полосой.