Петер Брок - Тео Носик и Генерал

— В моей комнате надо исправить лампу, — сказала она.

Но только собралась выйти, его словно прорвало:

— Генералом себя называет, тоже еще. В Хагенберге мы бы ему показали, задавала несчастный! А Пингвин, этот ластоногий увалень!.. Представляешь, назвали гору хлама айсбергом, А игры выдумывают, как первоклашки!

Он говорил и говорил, а фрау Носс не прерывала его. Но когда он не оставил камня на камне от седьмого класса «Б», фрау Носс, соглашаясь с ним, сказала:

— Печально. И надо же, чтобы именно в такой скверный класс попал наш примерный мальчик Тео Носс. Плохо дело! Носик, верно, ожидал, что здесь ему, столичному жителю, окажут особый прием? Может, ребята просто не хотят, чтобы ты сам очень уж задавался? А?

Шнур в ящике так запутался, что Тео никак не мог отыскать ни начала, ни конца.

— Ничего не получается, — в сердцах буркнул он.

— И не может ничего получиться, — сказала фрау Носс, — если ты не предложишь им более разумную игру.

— Ясное дело, знаю, — мрачно сказал он.

— Вот как? Тем хуже. Почему же тебе им не помочь?

Носик достал из ящика полевой телефон. Хотел было поставить на полку, но вдруг вспомнил трубку из сучка на трехногом столике в бараке.

«Интересно, какой ширины этот корт?» — думал он.

— Не забудь о моей лампе, — сказала фрау Носс и вышла из комнаты.

«…по изгороди около шестидесяти…»

— Слышишь? — спросила мать.

— …что ты сказала? Полевой телефон?

— Лам-па! — крикнула фрау Носс из прихожей.

Вечером Тео составил план действий.

На следующий день Бублик с самого раннего утра устроился среди ветвей старой липы перед бараком.

Ему было скучно.

Сегодня он наблюдатель в экспедиции, исследующей непроходимые леса Экваториальной Африки. Липа вовсе не липа, а драцена. Куча хлама — оазис посреди бескрайней пустыни, которая протянулась от казармы до народного предприятия «Золотой лак». Исследователей пустыни необходимо защищать от диких зверей. И снова сидит Генерал на командном пункте, разрабатывая план обороны. Печальная, но настоятельная необходимость, ибо его отряд тает на глазах.

Бублик успел поиграть, помечтать о кокосовых орехах — молоко в них, говорят, очень вкусное… и тут увидел, что вдоль изгороди крадется черная кошка.

Внимание! Опасность!

Бублик издал резкий свист.

Гоп-ля! Изящный прыжок — и Генерал одним махом вылетел из окна. На лбу у него щиток от солнца. За широким поясом — несколько дубинок. К оружию!

Приняв приличествующую его званию позу, Генерал потребовал рапорта:

— Докладывай, что видишь?

— Вижу львов.

— Направление?

— У берегов Ого́ве.

Услышав это. Генерал мужественным шагом прошествовал к входу в барак. И отсюда, сложив рупором ладони, крикнул на весь пустырь:

— Трево-ога! Львы на горизонте! Экспедиция в опасности!

В ответ из кустов донеслись глухие удары барабана. Четверо мальчишек, замаскированные ветками, вооруженные крышками и жестянками, бежали к нему через пустырь.

Но сегодня они, видимо, играли без всякого увлечения. Бублик тотчас это почувствовал. Еще бы! После того как Носик высказал свое мнение прямо в глаза Генералу, они все перессорились. Вообще-то спорили они частенько, но на этот раз многие резко критиковали Генерала. Он ужасно огорчился и обещал «вносить больше разнообразия» в свои затеи.

Только по одному вопросу все держались единого мнения: «садик пай-деток» они ни за что расчищать не станут. «Лучше погибнем от жажды в пустыне, чем начнем водить хороводы», — клялись они.

Но сегодня на пустырь не явились Урзель Хейнеман, Олаф Вейст и Эрика Ла́утеншлегер. Вместо них обещала пожаловать Точка. «Ну и пусть приходит! — подумал Бублик. — Все равно в военные игры всем интересно играть. Всем и везде — на Дальнем Севере и в жаркой Африке… И мы не отступим».

— Живей! — кричал Генерал. — Тревога! Объявляю тревогу!

Но это не помогло. Штрекенбах и Ми́тшлих продолжали играть консервными банками, а Пингвин вяло прогуливался вдоль изгороди, словно объявили появление белочек, а не рыкающих львов. И только Герберт носился как угорелый. Сегодня он в порядке исключения был бушменом. Из-за нехватки рабочей силы. Но вдруг во все горло заорал Пингвин:

— Ребя-я-я! Сюда, скорей!

Генерал не двинулся с места, наоборот, ка-ак гаркнет изо всех сил:

— Тревога!

Напрасно. Штрекенбах и остроносенький Митшлих, не скрывая любопытства, помчались к проходу в изгороди. Там, важно расставив ноги, покачивался, словно под звуки вальса. Пингвин.