Всеволод Сысоев - Золотая Ригма. Повесть и рассказы

Испуганная Менгуза быстро поднялась на самую вершину сорокаметрового кедра и без колебаний, широко распластав лапы и распустив длинный хвост, прыгнула вниз. Даже бывалый Усов не ожидал от нее такой прыти. Увидев летящую к земле харзу, Бельчик замер, задрав кверху морду и предвкушая момент, когда его зубы вопьются в шею зверя. Ловко планируя, куница отлетела от дерева на добрых два десятка метров и, мягко шлепнувшись в рыхлый снег, метнулась в бурелом. Опрометью бросился Бельчик к месту падения куницы, но ее и след простыл. Возвратясь к охотнику с вывалившимся из пасти розовым языком, пес тяжело дышал и с жадностью хватал снег.

В один из февральских дней Усову посчастливилось найти берлогу и убить медведя. Нарубив жердняка, он закатил на него медвежью тушу, затем прикрыл ее еловым лапником и развесил сверху стреляные гильзы и красные тряпочки для отпугивания хищных зверей. Вскоре на место удачной охоты Усова пришла Менгуза. Нисколько не испугавшись незнакомых предметов, она до отвала наелась медвежьего мяса и вернулась в гнездо. По ее пахнущим мясом следам к туше пришли еще две харзы и также изрядно полакомились. Усов, не подозревая о грабеже, не торопился проведать свою добычу, оставленную в лесу. А харзы до того обнаглели, что пировали не только ночью, но и днем. Снующие по лесу звери привлекли внимание кружившего в небе беркута. Орел снизился и в момент, когда Менгуза вылезала из-под лапника, закрывавшего медведя, камнем упал на нее.

Обычно беркут хватал свою жертву одной лапой за голову и, сжимая ей челюсти, не давал кусать себя. Но тут то ли он не рассчитал, то ли Менгуза успела увернуться, но первая хватка пришлась не по месту. И хотя беркут, сжав спину куницы когтями, стал быстро наносить ей сильные удары клювом по голове, Менгуза изловчилась и впилась зубами в орлиное крыло. Видя, что с куницей ему не совладать, орел хотел подняться в небо. Раскрыв свои метровые крылья, он взмахнул ими, но взлететь не смог — правое крыло не повиновалось. А Менгуза все глубже и глубже вгрызалась в незащищенный орлиный бок, из которого лилась кровь. Беркут рвал клювом шкуру куницы, судорожно хватая ее лапами, но ничего не мог поделать. Он терял кровь, а с ней и силы, задыхался от удушья. Тем временем Менгуза добралась до его шеи. Хрустнули позвонки — и поникла гордая орлиная голова. Затем харза перекусила сухожилия на лапах побежденного врага и, выскользнув из его разжавшихся когтей, медленно побрела к своему гнезду. Молодым куницам, пришедшим ночью к месту сражения, мясо беркута показалось более вкусным, чем мерзлая медвежатина, и к утру от царя птиц осталась куча разбросанных на снегу перьев.

Заканчивая зимний сезон охоты, Усов потерял всякую надежду застрелить или поймать Менгузу. Но однажды он увидел ее на дереве…

Случилось как-то кунице охотиться днем. Не сумев схватить на земле замешкавшуюся белку, Менгуза начала преследовать ее на деревьях.

С быстротой птиц неслись звери по ветвям, перепрыгивая с дерева на дерево. Иногда они спускались на землю и мчались по валежинам, кружились вокруг выворотней. Когда белка бежала по земле или по толстым сучьям, Менгуза догоняла ее и едва не хватала за спину. Тогда белка прыгала на тонкие ветки, сгибавшиеся под тяжестью куницы, но хорошо выдерживающие ее легкое тельце, и уходила от страшного преследования. В пылу погони Менгуза несколько раз срывалась с молодых деревьев, падала без всякого вреда для себя на землю и снова настигала свою жертву. Чувствуя, что в кедраче от куницы ей не уйти, белка направилась в молодой ольховник, росший по берегам заболоченного ключа. На голых деревьях она была вся на виду, но гнаться за ней по тонким, покрытым гладкой корой веточкам стало трудно для Менгузы. Перепрыгивая на далеко стоящую ольху, Менгуза не удержалась на слегка обледеневшем стволе и заскользила вниз, судорожно цепляясь когтями за кору. Один из сучьев ольхи, причудливо изогнувшись, образовал коварную развилку. В нее-то и попала шея куницы. Напрасно пыталась она высвободить голову, отогнуть защемивший ее шею сук Менгуза, конечно, не догадалась. Исцарапав кору и вконец обессилев, Менгуза затихла, вытянулась вдоль ствола и закоченела, словно кем-то повешенная за свои воровские дела.

Долго рассматривал Усов куницу, хотел было в нее стрелять, но, увидев шапку снега на ее голове, понял, что зверь безжизнен. Вынув топор, он срубил ольху, положил окоченевшую Менгузу в рюкзак и направился к избушке. «И со зверем приключаются несчастные случаи», — подумал зверолов, шагая потемневшим лесом.