Борис Раевский - ПОЕДИНОК С САМИМ СОБОЙ

Впрочем, Марченко не плакал и не смеялся. Он рассердился.

«Ну, нет!» — сказал себе Марченко.

И помчался в Москву. Пошел к самому высокому начальству. Разговор длился всего пять минут. Несправедливое решение, конечно, отменили. Но обида… Обиду не отменишь.

…Марченко повернулся на скрипящей раскладушке. Постарался отвлечься от этих грустных воспоминаний. Сейчас, накануне старта, они ни к чему. Совсем ни к чему.

«А раздевалка хорошая», — подумал он, лишь бы думать о чем-нибудь другом.

Раздевалка и впрямь была отличная. Главное — кондиционированный воздух. Здесь, в знойном Мехико, он, скажем прямо, был кстати.

Марченко скосил глаза: тут, же рядом, на соседней раскладушке лежал Степан Хмелюк, двукратный чемпион страны.

Хмелюк лежал на боку, лицом к Марченко. Глаза у Хмелюка были закрыты. Но Марченко знал — Хмелюк, конечно, не спит.

Перед стартом не очень-то разоспишься. Для этого нужны не нервы — канаты. Впрочем, говорят, есть такой многоборец, Сысоев, — умудряется крепко-накрепко спать в перерыве между номерами. Тренеру даже приходится следить, чтобы Сысоев не проспал свой выход. Ну, да как-то не верится. Байка, наверно.

Лицо у Хмелюка было спокойным. Длинные русые волосы, растрепавшись, сбились на щеку.

«Модный парень», — подумал Марченко, глядя на эти длинные, как у девицы, шелковистые волосы.

Сам он был лыс. И, к сожалению, лысина все росла. Похоже, скоро наползет уже на лоб.

«Модный. И красивый», — мысленно добавил Марченко.

Почему-то вспомнилось, как на олимпийской тренировочной базе, в Цахкадзоре, какая-то молодая, удивительной красоты армянка с ходу влюбилась в Хмелюка. Да как! В Цахкадзоре была строжайшая дисциплина. Посторонних на базу не пускали. Ни за какие коврижки. Так эта армяночка приезжала каждый день откуда-то издалека, и у «шлагбаума», который намертво отрезал тренировочный комплекс от всего мира, — у этого «шлагбаума» она каждый вечер подолгу ждала Хмелюка.

Спортсмены — ребята острые, задиристые — сперва посмеивались, острили, ежевечерне видя ее у сторожевой будки, но потом поняли — тут дело серьезное — и умолкли, пораженные ее настойчивостью, силой этой внезапной любви.

…Лежа на раскладушке, Марченко молча глядел на Хмелюка.

Нет, Марченко не боялся его и не считал себя слабее. Но одно было неоспоримо: Степану — двадцать три. Да, как раз недавно, в мае, стукнуло двадцать три.

«А тебе, черту лысому, — тридцать четыре».

Цифры убедительные, тут не поспоришь.

В разных статьях и очерках о спортсменах часто пишут: «На поле они — противники, а в жизни — друзья». Но нет, положа руку на сердце, — Марченко и Хмелюк друзьями не были. И вообще, честно говоря, журналисты, пожалуй, перестарались, создав эту кочующую из книги в книгу расхожую легенду о друзьях-соперниках. На деле все куда сложней. Попробуй-ка по-настоящему дружить с человеком, который всеми силами, всем сердцем своим, всем нутром и днем и ночью только и стремится свалить тебя, победить, занять твое место на пьедестале почета.

По правде говоря, многое не нравилось Марченко в Хмелюке. И особенно — его смех. Смеялся Хмелюк как-то мелко, отрывисто. Будто икал.

…Старт дали на стадионе. На огромном олимпийском красавце стадионе, гордости Мехико. Группа ходоков сразу взяла хороший темп и тесной кучкой заторопилась к выходу со стадиона.

Впереди — двадцать километров труднейшего пути. Финиш — тоже на стадионе. Сюда они вернутся часа через полтора, но вернутся уже не тесной группкой. О, нет! В пути они растянутся длинной цепочкой. И будет эта цепочка не сплошной, а с разрывами, зияющими как огромные дыры. Да и все ли вернутся сюда?! Двадцать километров по такой жарище! И в таком темпе…

Марченко шел где-то в середине группы. Они быстро прошли по улицам города как бы в сплошном живом коридоре. Стены этого многотысячного людского коридора все время пучились и готовы были прорваться вовнутрь — и, конечно, прорвались бы, обрушились, зажали эту маленькую стайку ходоков, если б не полицейские и солдаты. Взявшись за руки, они своими спинами сдерживали натиск лихорадочной толпы болельщиков, оттирали наиболее напористых назад.

Едва только вышли за пределы города, группа стала «рваться». И вскоре Марченко увидел: впереди Степан Хмелюк.

Вчера на последней установке так и было решено. Тренеры знали: Хмелюк силен своим равномерным, мощным ходом на дистанции. Он двигался, как локомотив. Могуче и бесперебойно. Но вот сильного финишного рывка у него обычно не получалось.