Борис Раевский - ПОЕДИНОК С САМИМ СОБОЙ

В это утро Юла, как всегда, делал с Григорием Денисовичем зарядку на дворе. Они уже давно «заряжались» вместе. Только Григорий Денисович — полчаса, а Юла, как говорил Григорий Денисович, «по сокращенной программе».

Юла делал «насос» и вдруг подумал:

«А если в самом деле… заболеть?».

Это было так просто. И так заманчиво. Да, заболеть… И все. И никто не победил. И никто не струсил. И уговора никто не нарушил.

«Нет, — жестко перебил сам себя Юла. — И не хитри. Или трусишь? Говори прямо — трусишь?».

Он сердито продолжал делать зарядку рядом с Григорием Денисовичем.

Дворничиха тетя Шура поливала асфальт. Дворничиха не обращала на них внимания: уже привыкла.

А потом Григорий Денисович взялся за любимые свои гантели, а Юла перебрался к перекладине. Пятнадцать подтягиваний он теперь делал всего в два приема: восемь, передышка и еще семь.

Но это мало радовало его: то и дело щупал он свои бицепсы. Вроде бы такие же, как прежде…

Витька-Башня тоже, конечно, не забыл, какой сегодня день.

На первой же перемене к Юле подошел Гешка.

— Как быть? — спросил он озабоченно. — У нас сурика всего полбанки. Хватит?

И захохотал.

Смех у него был противный. Дребезжащий, будто он не смеялся, а икал.

На уроках нынче Юла сидел тихо, глядя прямо в глаза учителю. Юла видел, как тот открывает рот, но почему-то ничего не слышал.

На физике Юла получил записку от Веньки:

«После уроков на дворе. Так?».

Он кивнул.

Как назло, нынче он был каким-то вялым, сонным. И руки слабые, словно ватные. И в голове туман.

Венька изо всех сил старался морально поддержать друга.

Нет, честно говоря, в победу он не верил. Но Юле об этом — ни-ни. Наоборот: он горячо утверждал, что за последний год Юла стал крепче, и сильнее, и ловчее, и даже вырос на три сантиметра. Насчет трех сантиметров, кстати, — чистая правда. Юла делал отметки на двери.

Когда отзвенел последний звонок и ребята с шумом и грохотом покинули класс, Венька бодро сказал:

— Ну? Пошли?

Юла кивнул.

Во дворе, возле сараев, их уже ждали. Витька-Башня, грузно привалясь к стене, сосал леденец. Его дружки сидели на бревнах, стояли вокруг. Было и много других ребят.

— Ну, Кай Юлий Цезарь, — сказал Витька. — Начнем?

Ему не терпелось быстрее выкрасить голову своему врагу.

— Я — секундант Юлы, — важно объявил Венька. Он вчера как раз перечитывал «Трех мушкетеров» и теперь жаждал применить свои знания. — Надо разработать условия дуэли.

Башня оглянулся на своих: надо ли? Но его приятелям, видимо, понравилось это звонкое слово — «дуэль».

— Дуй!

— Разрабатывай!

— Пусть все честь по чести!

Договорились быстро: под вздох не бить, подножек не ставить, в кулаки свинчаток, камней не прятать.

— Бой из пятнадцати раундов, — напоследок внушительно прибавил Венька (так всегда дрались боксеры у Джека Лондона). — Победа нокаутом или по очкам.

И хотя никто не понял, все согласились.

По настоянию Веньки Башня тоже выбрал себе секунданта- шустрого, ехидного Гешку, который во время всех переговоров нарочно, стоя на самом виду, то и дело помешивал железным прутом от зонтика сурик в банке, поднимал прут, разглядывал, как с него медленно стекают обратно в банку тяжелые ярко-рыжие капли, и опять помешивал, вызывая смех й улыбки ребят.

Юла стоял молча. Он искоса бросал быстрые взгляды на Витьку-Башню. Грузный, нескладный, тот по-прежнему был на голову выше его. И руки длинные, как рычаги: такие везде — достанут.

Витькины дружки в упор разглядывали Юлу. От них не укрылось, что плечи у него за последнее время развернулись, стали шире и крепче. Но все же он и теперь выглядел маленьким и, конечно, гораздо слабее Башни.

— Гонг! — строго скомандовал Венька. — Начинайте. Первый раунд.

— И грянул бой! — сказал Башня.

Он выплюнул леденец, подскочил к Юле и наотмашь шлепнул его по щеке. Удар был несильный, но хлесткий и звонкий, как пощечина.

Ребята загоготали. Юла даже растерялся. А Витька ударил еще и еще…

— Го!

— Лупи!

— Вот это врезал! — кричали Витькины дружки.

Понемногу Юла оправился. Но он все еще ни разу по-настоящему не стукнул Витьку, а лишь оборонялся — отскакивал, наклонялся, увертывался.

— Сунь ему, Башня!

— Так!

— Катай! — орали мальчишки…

Были среди ребят, конечно, и сторонники Юлы: Яшка- Букашка и еще несколько малышей. Но их было мало, и они боялись Витьки-Башни. И понимали: у Юлы нет шансов на победу.

Они молчали.

Юла чувствовал: в нем закипает ярость. Все, все против него. Все, кроме Веньки и еще нескольких мальчишек, жаждут, чтобы Башня быстрее победил. Все хотят выкрасить ему голову суриком.