Борис Раевский - ПОЕДИНОК С САМИМ СОБОЙ

Юла пожал плечами.

Он-то помнил тот случай. Но Женя откуда узнала? Она ведь училась в другой школе, девчачьей? Впрочем, девчонки всегда все знают.

А случай был такой. У них в классе тогда учился Колька Смородин. Маленький, смешной, с тонким острым носиком, он был в классе на роли шута. Над ним вечно подтрунивали все желающие. Смородин все сносил безропотно. И когда англичанке подложили в ящик стола огромную жабу и разразился скандал, все, конечно, свалили на Смородина.

Но на перемене Юла подошел к Мишке Гаврилову — это он принес в класс жабу — и сказал:

— Иди и сознайся. Сам. А то хуже будет.

Сказал так, что у Мишки сразу лицо расцвело малиновыми пятнами. И он молча пошел к англичанке.

— Ты, Юлий, молодец, — повторила Женя. — Но вообще-то я против драк. Грубо. Пусть хулиганье дерется. А ты… Не надо. — Она положила руку ему на плечо. — Понял? Не надо. Я прошу…

Ощущать ее ладонь на своем плече было странно: и приятно, и неловко.

…Мать тоже сразу же узнала о стычке с Башней. Она перепугалась. И особенно потому, что Юла не отступил перед Башней. Лучше бы уж проиграл.

— Ты от этого бандита теперь подальше, — тревожно внушала мать. — Он ведь захочет отомстить. Такой и ножом пырнет. С него все станет.

Но самую удивительную мысль высказал Венька. Он привел Юлу в кабинет отца. Они забрались с ногами на тугой кожаный диван. И Венька торжественно сказал:

— Знаешь, что такое двадцатый век?! Это век строгого логического мышления. Давай же будем строго логичны. Итак — пятнадцать подтягиваний, и за год ты стал вдвое сильнее. Но если с завтрашнего дня начать снова отсчитывать год?! Снова пятнадцать подтягиваний. Значит, через год ты станешь еще вдвое сильнее?! Так? Логично? А еще через год — еще вдвое! И так — без конца!

Венька соскочил с дивана и стал быстро расшагивать по кабинету. Маленький, с узким, бледным личиком, он двигался суетливо, как актеры в старых немых фильмах.

Юла был потрясен.

В самом деле… Так просто! И так логично!

Честно говоря, после поединка с Башней он как-то перестал думать о дальнейших тренировках. Но эта сокрушительная Венькина логика!.. Она вмиг лишила его покоя. Ведь так и в самом деле в конце концов станешь Али-Махмуд- Ханом!

На следующее утро на дворе, когда Григорий Денисович отработал с гантелями, Юла рассказал ему про Венькину логику.

— А что? Голова у этого хлопчика в полном порядке, — ничуть не удивившись, сказал Григорий Денисович.

— Но ведь, если так… Значит, каждый… Любой может стать силачом?

— Именно. Об этом, между прочим, Максим Горький ког- да-то говорил. В старину издавался такой журнал-«Геркулес». И там на обложке каждого номера крупным шрифтом печатался девиз: «Каждый человек может и должен стать сильным». Вот Горький, читая этот журнал, и сказал: «Очень правильный лозунг!».

Как всегда, зарядку они закончили пробежкой. Шесть кругов по двору.

— Значит, продолжать подтягивания? Так? — спросил Юла, когда они уже поднимались по лестнице.

Григорий Денисович остановился. Постоял у окна, поскреб пальцем переносицу.

— Подтягивания — это, конечно, неплохо. Но, понимаешь, однообразно. Скучно. Надоест в конце концов. Да и развиваются лишь одни и те же мускулы.

Он снова задумался.

— Спортивная школа! — вдруг четко сказал он. — Вот куда твой путь!

Юла усмехнулся.

— Был…

И кратко рассказал о своей прошлогодней попытке. Григорий Денисович слушал сумрачно.

— Сделаем так, — сказал он. — Сходим туда еще раз. Вместе.

Он поднял глаза к потолку.

— Сегодня я не могу. Завтра, к сожалению, тоже. А вот послезавтра днем, сразу после уроков — пойдем. Запомнил? Послезавтра, в четыре часа.

Юла кивнул.

И сразу четко увиделось ему мужественное загорелое лицо старшего тренера. Его литые плечи и грудь, обтянутые синей трикотажной фуфайкой. Его чуть выпуклые черные глаза, крупный орлиный нос.

«Нам надо растить достойную смену нашим прославленным чемпионам…».

«В школу мы отбираем самых одаренных, самых талантливых…».

Да… Снова идти туда? Снова слушать этого красавца тренера? И какой толк? Но Григорий Денисович сказал: пойдем. И Юла решил: попробую. Еще раз…

Вечером он рассказал матери, что на днях пойдет с Григорием Денисовичем в спортивную школу. Рассказал — и пожалел.

— А чего он к тебе привязался, Григорий Денисович этот? — вдруг разъярилась мать. — Что, у него других забот нету? С чужими мальцами по городу шастать?!

Юла уже давно подметил: с матерью так бывало. Вдруг что-то наскочит на нее, и пошла-поехала. Ворчит, фыркает, злится. А чего — не поймешь. Может, на фабрике какие- нибудь неприятности? Или с деньгами туго?