Андрей Усачёв: Приключения «Котобоя»

Впрочем, подвиг совершил не он один…

— Эй, комнатные болонки, кто меня догонит, получит хвост от селёдки! — Афоня запустил в собак рыбьим скелетом и бросился бежать. Собаки — за ним…

Собачья упряжка стремительно тащила Котобой.

Поначалу Афанасий бежал впереди, но затем сделал крюк и забрался на палубу. А Котаускас стоял на носу и пощёлкивал кнутом:

— Но-о, родимые!.. Миль двенадцать в час делаем, — прикинул он на глазок.

Уже к обеду повозка добралась до Котьмы. Шлында, пытавшийся свинтить с чьей-то крыши антенну, издалека заметил яхту. Поэтому, когда Котобой подъехал к пристани, на берегу его встречала толпа котов — с вилами, граблями и дубинами…

Собаки перегрызли верёвки и еле успели удрать. Впрочем, их никто не преследовал.

А потом был большой кошачий пир. Такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Но местному поэту Васькину это, по всеобщему мнению, удалось. Вот отрывок из его новой поэмы:

А потом команда Котобоя вернулась на борт. Афанасий раскочегарил самовар, попили чаю, поговорили…

— Интересно, а на Южном полюсе селёдка тоже жирная?

— А может, её там вообще нет!

— Ну, это вы у пингвинов спросите, — сказал Котаускас, забираясь в валенок.

— Кэп, ты серьёзно? — уставились на него Афоня и Шустер.

— Поживём — увидим. А сейчас всем — отбой!.. Ёксель-моксель-таксель-брамсель!

— Готовь сани летом, а лодку зимой! — говаривали в старину.

Ещё лежал мартовский снег. Но экипаж Котобоя готовился к летнему сезону. Котаускас перебирал старый лодочный мотор. Шустер промазывал смолой щели. А Афанасий хватался то за одно, то за другое. Но всё у него валилось из лап. Старпом тяжело вздыхал и постанывал.

— Что это с ним? — спросил юнга. — Зубы болят?

— Влюбился, — хмыкнул капитан. — Весна! Ёксель-моксель-таксель-брамсель!

Да, Афоня влюбился. И не в кого-нибудь, а в красавицу Марианну. В неё была влюблена чуть ли не половина Котьмы. Приходили и коты из других деревень. А один даже из города прибегал свататься. Ежедневно перед домом Марианны выстраивалась очередь женихов, и начинались концерты: каждый вопил о своих чувствах как мог. Соседи жаловались. Но Марианна только плечами пожимала:

— А что я могу сделать?

Афоня страдал. И страдал молча.

— Смелей, ведь ты же котобой! — сказал похудевшему и осунувшемуся старпому Котаускас. — Сыграй ей на гитаре, спой «В полоску сердце моряка»…

— О любви не поют хором! — мрачно ответил Афоня.

В один прекрасный день Марианна вышла на крыльцо и объявила:

— Кто мне принесёт золотую рыбку, за того и замуж пойду!

Очередь рассосалась. Но через день вороватый кот Шлында принёс в майонезной банке двух золотых рыбок.

— Стащил в городе, в зоомагазине. Там в аквариуме таких — по двадцать рублей штука. Бери не хочу! — хвастал он котам.

Марианна посмотрела на майонезных рыбок и сказала: