Жан-Клод Мурлева - Река, текущая вспять

Сильная волна ударила о борт парусника и окатила обоих, прервав беседу.

На следующий день, около девяти часов утра, юнга постучал три раза в дверь каюты Томека.

— Всем на палубу, приказ капитана!

Томек быстро обулся и вышел. Команда уже была в сборе, Томека предупредили последним, потому что он считался пассажиром. Матросы стояли по стойке смирно, неподвижные, как каменные статуи. Все молчали. Прямо по курсу на небосклоне красовалась радуга, роскошная разноцветная арка.

Томек сделал несколько шагов, как сомнамбула, не говоря ни слова. Бастибалагом, продолжая стоять за штурвалом, повернулся к команде и произнес речь:

— Господа, наш корабль неуправляем. Любые действия бесполезны, и мы направляемся прямиком к радуге. «Отважный» долго сопротивлялся, но теперь неодолимая сила притягивает его. Не знаю, что нас ждет по ту сторону. Единственное, что я знаю, — оттуда пока никто не вернулся. Я освобождаю вас от всех обязательств. Вы можете спустить на воду шлюпки и спастись. Предупреждаю, эти воды кишат акулами. Можете остаться на борту. В любом случае, какое бы решение вы ни приняли, я хотел бы от себя лично и от имени жителей деревни Парфюмеров выразить восхищение вашим мужеством. Я остаюсь, конечно, на «Отважном». Наконец, советую тем, кто хочет спастись, решать быстрее, потому что, по-моему, мы набираем скорость. Спасибо за внимание.

Сначала матросы не могли сдвинуться с места. Потом медленно сомкнули ряды, встав плечом к плечу и не переставая смотреть вперед. Томек колебался, и один из матросов подозвал его. Бастибалагом встал рядом с ними, и так, тесно прижавшись друг к другу, они устремились под сверкающий свод.

Более феерическое зрелище невозможно было даже вообразить. Цвета радуги сливались с водяными брызгами, разноцветные капельки освежали лицо, разбиваясь звенящими нотками, похожими на звуки арфы. «Если это конец, — подумал Томек, вслушиваясь в небесную музыку, — то можно сказать, что мы умерли красиво…» Он увидел, что многие матросы забыли об испуге и улыбаются. Ветер стих, «Отважный» быстро рассекал волны, и вскоре пришлось оглядываться, чтобы увидеть радугу. Она бледнела, растворялась в воздухе и наконец исчезла. Впереди был только океан, тихий и спокойный. «Отважный» еще несколько минут скользил в тишине, потом один из матросов показал куда-то вдаль и слабым голосом произнес:

— Земля!

Остров, весь покрытый зеленью, не выглядел враждебным. Когда корабль приблизился, показались симпатичные хижины, похожие на детские шалашики. «Отважный» направился в порт, где уже стояли на якоре другие парусники. За несколько сотен метров Бастибалагом так сжал руку Томека, что чуть не сломал ее, и пробормотал:

— Бог мой… не может быть… это, должно быть, сон…

Томек на мгновение задумался, что могло так поразить капитана, но вскоре получил ответ на свой вопрос: первое судно, судя по надписи на корме, называлось «Надежда», второе — «Нежный». Корабли выстроились в ряд, все как новенькие: «Всевидящий», когда-то подобравший маленького Бастибала, «Жемчужина», так и не вернувшаяся из своего первого путешествия, «Искра», «Фрегат», «Океанна» и многие, многие другие, утраченные, как казалось, навсегда. Матросы растерялись и не знали, как поступить. Они переглядывались, как бы спрашивая, что с ними будет. Как только они подплыли к берегу, девушки — человек пятнадцать — убежали с причала. Осталась лишь одна маленькая девочка. Томек подумал, что она очень похожа на девчушек из деревни Парфюмеров, только смуглее, почти чернокожая…

Пока «Отважный» вставал на якорь среди других парусников, Бастибалагом с капитанского мостика окликнул девочку:

— Скажи, малышка, где мы?

Ничего не ответив, девочка развернулась и убежала. Бастибалагом обратился к команде:

— Думаю, она пошла предупредить местных жителей. Давайте останемся на борту и подождем. Нам ничего не известно об этом острове, не обозначенном ни на одной карте, так что следует быть начеку.

Им не пришлось долго ждать. Не прошло и двух минут, как толпа народу высыпала на склоны, ведущие к порту. На всех были либо набедренные повязки, либо легкие платья, как у жителей жарких стран. Все притоптывали и размахивали руками в знак приветствия. Когда они зашли на причал, у Томека создалось впечатление, что он видит и знакомые, и незнакомые лица. Одни удивительно напоминали маленьких парфюмеров, другие, в том числе женщины и дети, были выше и смуглее. Вдруг один из матросов крикнул: