Жан-Клод Мурлева - Река, текущая вспять

Затем он пожал руки Томеку и Эзтергому и удалился.

Месяц перед отплытием прошел в безумной спешке. Томек знал, что уедет, и считал своим долгом всех оповестить. Как-то в харчевне он рассказал об этом Пепигоме, и она очень огорчилась.

— Мне хотелось бы, чтобы вы остались в деревне, — сказала она, грустно ковыряя вилкой блин с салом. — Мы могли бы стать… добрыми друзьями.

«Мы уже давно стали добрыми друзьями, — подумал Томек. — Наверное, она имеет в виду что-то другое».

— Я бы тоже хотел, — ответил он, покраснев, — но… но я уже помолвлен.

— Правда? Может быть, с другой девушкой из нашей деревни?

— Совсем нет. С девушкой из наших краев.

— Тогда, может быть, с той Ханной, которая спала у нас?

Пепигома обладала не только хорошим обонянием, но и интуицией.

— Да… — ответил Томек, смутившись.

— В таком случае я вас поздравляю, потому что она очень красивая, — произнесла Пепигома, пытаясь улыбнуться.

Но все-таки она была очень расстроена.

Томек обнял бы ее, чтобы утешить, но за соседними столиками сидело слишком много народу, и он не решился.

— Я тебя тоже очень люблю, Пепигома. Ты самая милая девушка, какую я когда-либо видел…

Он поймал себя на том, что обратился к ней на «ты». Это их обоих рассмешило. В этот момент заиграли музыканты, и друзья пустились в пляс.

Несколько дней спустя потеплело. Снег растаял так же быстро, как и выпал, и вскоре поле покрылось бутонами. Началась подготовка «Отважного». Так назывался корабль, стоявший в небольшой бухте. На него погрузили провизию и одежду, а еще настольные игры, потому что путешествие должно было продлиться больше месяца. Ящики с ароматами были аккуратно сложены в трюме. В день отплытия все жители деревни провожали команду до самого берега. Бастибалагом с четырнадцатью матросами попрощались с родственниками и взошли на корабль. Когда все матросы уже стояли на палубе, Эзтергом взобрался на камень и вынул из кармана бумажку, на которой, очевидно, была написана длинная речь. Он поправил очки и приготовился произнести ее. Но эмоции захлестнули его и не позволили говорить. В конце концов он просто воскликнул: «В добрый путь!» — и скомкал бумажку. Все подхватили: «В добрый путь!» — и принялись размахивать белыми платочками. Пепигома протянула Томеку флакончик:

— Я приготовила его специально для тебя. Пожалуйста, не открывай до отплытия.

На этот раз, несмотря на окружавшую их толпу, Томек обнял ее и прижал к себе, кругленькую и маленькую.

— Спасибо, Пепигома. Не грусти, я вернусь.

И он побежал на корабль. Начинался прилив, и матросы поднимали белые паруса. «Отважный» пошел по ветру и устремился в открытое море. Солнце садилось за горизонт и бросало на волны последние пылающие лучи.

Томека разместили в отдельной маленькой каюте. Устроившись, он достал из кармана флакончик Пепигомы, вынул пробку и вдохнул. Исходивший оттуда аромат не был ароматом Ханны, она таким не пользовалась. Но в то же время достаточно было вдохнуть его, чтобы чудесным образом ощутить ее присутствие. Как Пепигоме удалось добиться этого? Томек снова поднес к носу флакон и увидел музыкантов, праздник на холме, танцующих людей. Но на этот раз рядом с ним на скамье, посреди друзей и под дождем из лепестков, сидела не Пепигома, а Ханна, сияя от счастья и прижимаясь к его груди… «Спасибо, Пепигома! — подумал Томек. — Ты славная…»

В последующие дни стояла прекрасная погода и океан не волновался. Ветер надувал паруса, и «Отважный» шел полным ходом. Управлять кораблем было несложно, и матросы воспользовались этим, чтобы научить Томека некоторым маневрам. Он с огромным удовольствием карабкался на фок-мачту и любовался оттуда синими просторами. Все было спокойно, и ничто не предвещало беды. Томеку даже разрешали держать штурвал вместе с Бастибалагомом. Это позволяло о чем-нибудь с ним поболтать.

— Как вы стали капитаном, господин Бастибалагом? — спросил однажды мальчик.

— Это длинная история! Родом я не из деревни Парфюмеров, как и ты. Я попал туда издалека.