Валерий Прохватилов: Гангутский бой

Гангутский бой… Он произошёл ранним утром 27 июля 1714 года. Это была одна из трёх побед российского флота, в память о которых на синих матросских воротниках издавна прочерчены три белые полосы.

Три победы — при Гангуте, при Чесме, при Синопе…

Три победы, но гангутская победа — самая трудная из них и самая памятная. Потому что она была первой. Именно тогда наконец увидел весь мир: появились у Русского государства силы, с помощью которых стало оно способно защищать свои рубежи не только на суше, но и на море. «Всякой, кто едино войско сухопутное имеет, — одну руку имеет, а которой и флот имеет, — обе руки имеет…» — так писал в предисловии к Морскому уставу Пётр I. Он — под именем Петра Михайлова, в званиях от бомбардирского капитана до контр-адмирала, заслуженных последовательно в боях, — не однажды сам ходил на врага, под ядра и пули, впереди остальных судов. Приходилось в те годы Петру не только флот русский строить, опуская на воду фрегаты и шхерботы, галеры и скампавеи, но и азбуку морских сражений на короткой практике постигать. Почти двадцатилетие — с 1700 по 1721 год — молодая Россия вела изнурительную борьбу с воинственной Швецией — шла великая Северная война. В ходе этой войны надо было не только вернуть свои исконные земли, надо было России и на будущее обезопасить свои границы. Снова, как уже не раз бывало в истории, речь шла не только о независимости, но и о самой жизни Русского государства…

вой древние владения приходилось России отстаивать в битвах не одно столетие кряду. Исконные русские земли возвращать, открывавшие прямой путь на Балтику: побережье Финского залива и невские берега. Новгородские и псковские рати не один раз вынуждены были в боях отступать под напором врага: побережье захватывали то польские, то шведские легионы, то ливонские рыцари. Особенно часто подвергались нападению прибрежные портовые города. Самые крупные из них — крепость Нарва и крепость Ревель (так в далёкие времена назывался Таллинн) — из рук в руки переходили неоднократно. Битвы за них были особенно жестокими. Это и понятно: кто владел портом-крепостью, тот владел и округой.

В 1558 году, ещё при Иване Грозном, во времена Ливонской войны, Нарву освободил знатный воевода, близкий к царскому двору, Алёшка Басманов. Был он не только храбрый воин, но и опытный, полезный для России торговец: приглашал заморских купцов, выкатывал на причал бочки мёда. Лес, пушнину предлагал, разную ремённую упряжь, кожу, лён да пеньку. А в ответ приходили в Нарву доверху гружённые разными заморскими товарами иностранные корабли — датские, французские, шотландские, английские и голландские.

Когда в 1581 году польский король Стефан Баторий древний Псков осадил, русские войска опять отошли и укреплённый торговый центр вновь был потерян: Нарву заняли шведы. Да и разве одну только Нарву мало было им этой крепости: потеснили они в боях русских воинов, земли все захватили — но заливу и по Неве. Флаги русские потоптали, укрепления передовые пожгли. Более чем на столетие воцарились шведы в этих местах…

Так и пришла Россия великая под знамёна Петра — как корабль на рейде с потухшими парусами: с берегами была Россия, но без морей.

Что же вообще представляла собой в то время, то есть до прихода к власти Петра, русская регулярная армия?

Пусть расскажет нам об этом сохранившийся в архивах документ — памятная записка московского посла во Флоренции Василия Чемоданова. Мы находим в ней подробное описание вооружённых сил Русского допетровского государства. Этот документ без волнения читать очень трудно. Гак и кажется, что он невольно как бы переносит нас с вами в те далёкие времeна.