Валерий Прохватилов: Гангутский бой

Фанатичный Карл XII, однако, от любых мирных переговоров отказывался наотрез. Он вновь и вновь собирал под свои знамёна наёмников, платил им огромные деньги, разоряя при этом не только чужие территории, по и собственную страну.

Такова была расстановка сил к новому, 1714 году.

1714 году подошла весна к Петербургу — ранняя, звонкая, торопливая. На деревьях лопались набухшие ночки, серебром чешуйчатым сверкали воды Невы. Лёд на Финском заливе вздулся и почернел. Вскоре ветер юго-восточный вскрыл и здесь ледяной покров, и под солнечными лучами многотонные глыбы кружились и яростно давили друг друга. К концу апреля русский галерный флот уже мог свободно передвигаться вдоль всего побережья.

Зимняя военная кампания завершилась успешно. Шведы были дважды разбиты войсками Петра — на реке Пелкиной и у прибрежного города Вазы. А в конце февраля — новая важная пометка на карте военных действий: после битвы у деревни Лаппола прискакал к государю посыльный князя Голицына и сообщил о большой победе, в результате которой «шведский корпус генерала Армфельда в Финляндии полностью существование своё прекратил». Солдаты Голицына взяли много пленных, оружия, провианта и лошадей.

Неостановимо, уверенно шли всю зиму вперёд русские войска, оттесняя противника, нанося ему удар за ударом. Ещё прошлой осенью был без боя взят город Або — старая прибрежная крепость, рядом с которой расположены были Аландские острова. Уже видели солдаты князя Голицына и скалистый берег одного из ближних островов, и дымки над неприятельскими кострами. А от островов Аландских путь теперь уже прямой мог открыться — в шведскую столицу, Стокгольм.

Пятый год шёл со дня великой победы Петра над Карлом XII под Полтавой, в 1709 году. Сам Карл с малой горсткой верных своих людей до сих пор при дворе турецкого султана спасался. Планы строил, помощи военной просил. Но султан смотрел пока с прищуром, загадочно, явно не желая до поры что-либо конкретное обещать. Так и жил годами Карл XII при дворе, жил в почёте, как гость, но без прав, без армии, без казны. «Лучше уж турецкая земля, чем русский плен…» таковы были горькие и безутешные слова его, сказанные сразу после оглушительного разгрома под Полтавой и позорного бегства шведов за Днепр. Русская конница сбросила в тот день остатки войск Карла в тёмные, стремительные воды реки.

Пётр послушал дозорных, видевших, как несли короля, потерявшего треуголку, в единственную лодку на берегу, уцелевшую после неожиданного налёта русского авангарда. Выслушал, усмехнулся. Молвил потом — тихо, задумчиво, будто бы итоги долгожданные подводя:

— Брат мой Карл всё тщился быть Александром Македонским, но я не Дарий…

И опять усмехнулся.

Окружающим стало ясно, что планирует теперь государь не отдельные моменты, кампании и эпизоды войны, цель которых — покрыть русское оружие ещё большей славой, а всю войну в целом — до победных вершин.

И однако же, до конца войны Северной было ещё далеко. На Балтийском море по-прежнему господствовал шведский флот. Шагом шла пока что Россия к победе над Карлом, по суше. По родной своей земле, обильно политой русской, шведской, немецкой, польской кровью. Почернела земля, оскудела, устала от битв. От пожаров, от топота конского, от свинцовых дождей. Городу Петербургу, заслонившему собой надёжно устье Невы, исполнилось уже одиннадцать лет, а война всё шла. И теряла земля работников, и рождала солдат…

3 мая 1714 года Пётр собрал военный совет.

— Я к миру всегда был склонен, — говорил государь в самом начале короткого своего доклада, — по того неприятель и слышать не хочет. Посему в нашей воле: что Карл XII запутал упрямством, то распутывать будем умом. А буде и сие ныне не поможет, распутывать будем силою и оружием, доколе мир решит сам бог!

На военном совете разбиралось в тот день срочное донесение князя Голицына, поступившее из Або. Князь не просто докладывал обстановку — он просил «зело [1] Очень. спешно доставить пороха, провианту, камзолов солдатских да башмаков».

Финский берег залива — от Або и сюда, к востоку, до самого Гельсингфорса — разорён был долгой войной.