Владимир Машков - Как я был вундеркиндом

– Ирина, сегодня моя очередь, – твёрдо сказал папа.

– Ну и что? – Маму ничем нельзя было пронять.

– Если ты помнишь, – папа заговорил мягко, но настойчиво, – в прошлый раз, когда ты вернулась с собрания, ты жаловалась на ужасную духоту.

– Верно, – согласилась мама. – В школе невыносимо топят.

– Вот видишь, – радостно ухватился папа за мамино согласие. – Зачем тебе снова мучиться? Сегодня пойду я…

Папа повернулся к зеркалу и стал завязывать синий в красную полоску галстук.

– Но сегодня, – произнесла мама так, как будто не слышала, что говорил папа, – но сегодня я всё предусмотрела. Я надела лёгкое платье с короткими рукавами.

Папины руки задрожали, галстук не захотел завязываться. С досады папа сунул галстук в карман пиджака.

– Ну хорошо, – собрав всю силу воли, папа заговорил спокойно. – Неужели тебе не надоело каждый раз выслушивать одно и тоже: «Ах, какой ваш сын прекрасный-распрекрасный, он гордость и слава школы, спасибо, большое спасибо, что воспитали такого сына».

– Я вижу, что тебе надоело слушать, как хвалят твоего сына, – парировала мама. – Ну что ж, сегодня я избавлю тебя от этой малоприятной и скучной обязанности.

Папа простонал. Он понял, что допустил промах. А мама, воспользовавшись папиной оплошностью, нанесла ему решительный удар.

– Целый день крутишься на работе, устаёшь, как собака, – пожаловалась она. – А вечером за вами убираешь, стираешь, готовишь… Неужели я не имею права хоть на несколько минут радости? Неужели я не могу пойти к Севе на собрание, чтобы услышать, какого прекрасного сына я воспитала?

Мама поняла, что папа повержен. Но насладившись победой, проявила великодушие:

– А почему бы нам не пойти вдвоём на собрание?

– В самом деле, – обрадовался папа. – Отличная мысль.

Он достал из кармана синий в красную полоску галстук и в одно мгновение завязал его.

Всё кончилось миром, и мама с папой отправились на родительское собрание, совершенно не подозревая, что их там ждёт.

Я захлопнул книжку, которую вовсе не читал, а лишь делал вид, что читаю. Теперь мне не было перед кем притворяться!

…Я могу во всех подробностях представить, как всё произойдёт на собрании.

Торжественные и гордые, мама с папой усядутся на первую парту, чтобы быть поближе к Клавдии Васильевне и чтобы не пропустить мимо ушей ни единого слова учительницы, когда она станет хвалить меня. Маму с папой не смутит, что Клавдия Васильевна чуть сдержаннее обычного с ними поздоровается и с некоторым укором поглядит на них.

Упоённые славой, скорее всего, мама с папой ничего не заметят и не почувствуют, что гроза надвигается.

Первый гром среди ясного неба грянет в ту минуту, когда Клавдия Васильевна, вместо того чтобы восхвалять их удивительного сыночка, начнёт превозносить Люду Тисович, которая всегда шла второй, следом за мной.

Но уверенность во мне так велика, что мама с папой решат, что Клавдия Васильевна просто изменила своему принципу и самое интересное оставила напоследок.

Тут они не ошибутся. И правда, самое потрясающее произойдёт в конце.

Подробно рассказав об успехах тех, кто получил пятёрки и четвёрки, Клавдия Васильевна скороговоркой сообщит о двоечниках и лентяях. Почему скороговоркой? Да потому, что родители двоечников и лентяев, как обычно, не пришли на собрание и некому было слушать, какие не очень хорошие дети у них растут.

И вот настал мой черёд.

Я даже зажмурился, потому что всё представил себе так ярко, словно сам сидел вместо мамы с папой на родительском собрании.

Клавдия Васильевна откашляется, наберёт побольше воздуха и, наконец, произнесёт:

– А теперь о Соколове. Я не знаю, что с ним произошло. За последние две недели Сева получил столько двоек и троек, сколько не получал за всю свою жизнь. Я не знаю также, что случилось с Севиными родителями. Я передавала, чтобы они зашли в школу, неоднократно писала в дневнике, но всё впустую…

И тут мама с папой вспомнят, что уже с месяц они не заглядывали в дневник сына. А чего заглядывать? Чтобы в сотый раз полюбоваться на мои пятёрки?

Правда, пятёрок давно не было. Всё моё время поглощала борьба с учителями, и я перестал делать уроки.

Заглянув случайно в мою тетрадку, Клавдия Васильевна ахнула. Целую неделю я не выполнял домашних заданий. Тогда Клавдия Васильевна и произвела первую запись в моём дневнике. А мама с папой, как известно, не заглянули в дневник.

Но самое ужасное произошло на открытом уроке. Как вы помните, открытый урок – это был единственный урок, на котором Клавдия Васильевна меня вызывала. Я вышел к доске, глянул на задачку и не узнал её. Просто таких задачек я никогда не решал. Ребята, наверное, решали, а я сидел и читал книгу. Я начал соображать, как же к ней подступиться.