– Угощайтесь, Кирилл, – мама пропустила мимо ушей ехидное замечание дочери и придвинула ко мне вазу с пряниками. – К сожалению, Наташа не достала торта.
– А потому лопай пряники, – брякнула Наташа.
На этот раз не выдержала терпеливая мама и неодобрительно покачала головой.
– Я очень люблю пряники, – подал я реплику, чтобы разрядить обстановку и храбро отправил пряник в рот, но укусить его не смог, как ни старался – булыжник и тот мягче.
– Что, зубки шатаются? – поддела Наташа.
Нет, определенно братец настрополил ее против меня. Эх, ябеда несчастная! Но когда он ушел? Я сразу после разговора с ним отправился домой к Наташе, а она в это время бегала за тортом.
Я опустил пряник в чашку. Пряник размяк и уже был мне по зубам.
– Ваш папа сказал мне, что вы любите стихи, – мама бросила взгляд на дочку.
– Люблю, – я тоже посмотрел на Наташу.
– Вы знаете, я появилась на свет в маленьком старинном городке, – неожиданно предалась воспоминаниям Наташина мама, – где в минувшем веке родился великий поэт. Там прошло мое детство. Мы знали все стихи нашего земляка на память. Мы окунались в поэзию, как в воды озера, на берегу которого стоял наш городок. Сам воздух у нас был напоен поэзией. И мне кажется, что люди в нашем городке были добрее, ласковее друг к другу. Я не помню случая, чтобы кто-нибудь совершил подлость, обидел человека.
Подперев руками голову, Наташа слушала маму. И хотя мама вроде бы обращалась ко мне, я понял, что все это предназначено для Наташиных ушей. Нет, разумеется, и мне о своем детстве мама рассказывает, но, главным образом, ей, своей дочери. Я еще тогда удивился, неужели Наташа не знает, где родилась ее мама.
– Мам, – подала голос Наташа, – а ты знаешь эти стихи?
В оконном стекле отражаясь,
По миру идет не спеша
Хорошая девочка Лида.
Да чем же она хороша?
Мама кивнула и, полузакрыв глаза, продекламировала до конца:
Так Пушкин влюблялся, должно быть,
Так Гейне, наверно, любил.
Удивительное дело – достаточно было прочесть одно стихотворение, как в комнате что-то неуловимо изменилось. То ли в форточку проник ветер, то ли сунуло свой любопытный нос бредущее на закат солнце, но в комнате посветлело.
И Наташа переменилась на глазах. Вернее, в ней исчезло все, похожее на ее братца, и она вновь стала прежней Наташей.
– Мам, – позвала Наташа и сама вздрогнула – до того тихо стало, как в лесу, ни машин, ни людей не было слышно.
– Ау, – откликнулась мама.
– Мам, – спросила Наташа, – а откуда я знаю это стихотворение? Я уверена, что никогда не читала и не слышала его, а знаю.
Мама счастливо рассмеялась:
– Оно передалось тебе по наследству… от меня, – мама встрепенулась: – Ой, передача уже началась. Доченька, включи, будь добра, телевизор.
Ставшая послушной Наташа нажала кнопку, и, словно по мановению волшебной палочки, на экране возникла папина физиономия.
– Добро победит зло, – говорил мой папа, – почти как в сказке… Но сколько еще синяков и шишек получат наши герои, борясь за правду, защищая добро.
В замке щелкнул ключ, и в комнату шумно вошел Наташин отец.
– Папа! – бросилась к нему Наташа.
На лице у пещерного жителя появилось человеческое выражение – губы его растянулись в подобие улыбки. Я подумал, что сейчас он обнимет горячо любимую дочку, нежно прижмет к груди, а Наташа повиснет у него на шее и задрыгает от радости ногами. Ничуть не бывало. Наташа лишь на мгновение уткнулась носом в кожаный пиджак отца, а тот похлопал ее по спине. И на этом закончились все телячьи нежности.
– А, у нас гость?! – пещерный житель, наконец, узрел и меня.
Я неожиданно почувствовал, что очутился на необитаемом острове среди людоедов. Сейчас они разожгут костер, поджарят меня и съедят. Или не будут разводить канитель и слопают в сыром виде. Что для меня удобнее? В сыром виде, наверное, предпочтительнее – меньше буду мучиться.
У пещерного жителя, очевидно, сегодня было несварение желудка – есть меня ему расхотелось.
– Что вы смотрите? – полюбопытствовал отец.
– Папа Кирилла выступает, – объяснила Наташа.
– Согласитесь, – вещал между тем мой папа, – что это не так уж мало, простые человеческие чувства – доброта, участие, любовь, – в наш механизированный век.
– А футбола нет сегодня?
Наташин отец стал нажимать на кнопки. По второй программе пели, по третьей танцевали. Тогда отец совсем выключил телевизор, сказав, что он устал от шума на работе.
Читать дальше