Станислав Никоненко - Догоняйте, догоняйте!..

— Чу-ч-ки-на!

Леночка ойкнула и вцепилась в руку Георгия Николаевича.

И опять, казалось, вздрогнули от ребячьего хохота своды старой церкви.

Гроза, как и предсказывал Андрюша-Теоретик, заканчивалась. Посветлело, и дождь уже стучал не яростно, а монотонно, устало. Раскаты грома еще доносились, но издалека они напоминали ворчанье собаки, которой надоело брехать.

— Через три-четыре минуты, — сказал Теоретик, поглядывая на свои часы, — уходим. Дождик спекся.

Теперь уже все поверили Андрюшке, кое-кто даже стал надевать рюкзак.

Но на этот раз Теоретик оказался не прав. Хотя и прошла гроза, все небо было обложено серыми беспросветными тучами, и дождь лил, лил, не переставая.

— Давайте споем, — предложила Катя Бережкова.

Спели одну песню, третью, десятую, а дождь все сыпал, и не было ветра, который разогнал бы тяжелые, набрякшие от воды тучи.

— Как в ловушку попались, — проговорил Ветка.

— Так мы и к ужину не успеем, — заметил Булочкин.

— Булочка, у тебя рюкзак с хлебом. Дай горбушечку, — мрачно пошутил Тигран Саркисович.

Костя только печально взглянул на свой пустой рюкзак и ничего не ответил.

— И привидения что-то про нас забыли, — проговорил Мамалыкин, но сейчас уже никто не обратил внимания на его слова.

Хорошо хоть у Теоретика оказалась газета с кроссвордом. Только его хватило ненадолго: совместными усилиями быстро все разгадали.

Снова все приуныли. Молча слушали, как шумит дождь. Лишь Неля Синицына была занята делом — опять стала перечитывать полученные утром письма.

Чтобы развеселить ребят, Копытин рассказал несколько забавных историй из своей спортивной жизни. Посмеялись, побалагурили, но тут совершенно некстати Булочкин вдруг сказал:

— Эх, тарелку бы горячего борща!

И все старания Копытина пошли насмарку.

— Георгий Николаевич, — вдруг решительно сказал Ветка. — Ну что мы будем ждать? Может, этот проклятый дождь и через три часа не кончится. Давайте пойдем в лагерь.

— Правильно! — закричал Мамалыкин. — Мы тут словно в затерянном мире сидим. А пошли бы сразу, давно б уже в лагере были.

— Нет, ребята. Нельзя.

— Георгий Николаевич!

— И не просите лучше.

— А что же нам делать?

— Ждать.

— Сколько можно ждать?

— Сколько потребуется, — строго ответил Копытин. Ему было досадно: не хотелось говорить в таком тоне, но другого выхода он не видел.

Стало так тихо, что даже сквозь шум дождя было слышно, как по дороге идут машины.

И вдруг Жора просиял.

— Ребята, — сказал он, — вы побудьте тут, в затерянном мире, немного без меня, а? Я ненадолго. Я мигом.

— А вы куда? — спросила Чучкина.

— Сбегаю в колхоз. Может, машина у них какая имеется.

— Георгий Николаевич, я с вами, — сказал Ветка.

— И я, — хором сказали Мамалыкин и Тигран Саркисович. Но Ветка многозначительно взглянул на них, и те замолчали.

— Нет, ребята, спасибо, я один управлюсь быстрее. Будьте здесь. Чтобы никто не уходил. Виталий, ты за старшего, помни.

— Есть! — без особого энтузиазма ответил Ветка. Конечно, хорошо, что Георгий Николаевич лишний раз подчеркнул, что он, Ветка, здесь за старшего, но еще было бы лучше уйти в дождь с Копытиным. Уж кто-кто, а Катя Бережкова догадалась бы, для кого он старается.

Копытину повезло. На дороге он остановил пустой автобус, объяснил водителю, в чем дело, тот согласился подбросить пионеров к лагерю.

— Только по-быстрому, — попросил водитель.

Через десять минут, запыхавшиеся от бега, но радостные, ребята садились в автобус.

— Рюкзаки у всех? Ничего не забыли? — спросил Жора. — А то завхоз нам головы поотрывает.

— Все в порядке, — ответил Ветка. Он успел обойти каждого, сам все проверил.

Автобус быстро мчался по дороге. На душе у всех было весело. И Неле Синицыной тоже было весело, потому что в это время она еще не знала, что оба ее письма остались лежать на каменном выступе в церкви. Забыла. В спешке всякое случается.

После ужина в комнату к мальчишкам постучалась Леночка Чучкина:

— Можно?

— Заходи. Тебе что? — встретил ее на пороге Тигран Саркисович.

Кроме него там были еще Костя Булочкин и Теоретик.

— Ребята, ей надо помочь, — без какого-либо предисловия заговорила Чучкина.

— Кому? В чем дело?

— Она плачет, ребята.

— Можешь ты говорить по-человечески? Что случилось? — начал уже сердиться Тигран Саркисович.

Чучкина наконец перевела дух и торопливо стала рассказывать о том, что Неля Синицына страшно расстроена, потому что оставила письма в старой церкви, а в письмах сообщалось, где и когда будет ее отец, так что теперь Неля не знает, куда писать.