Самуил Полетаев - Второе небо

— Да он в город на любой завод устроится, чего он здесь не видел?

— Возьмет и сам уйдет отсюда, — шумели гости. — Чего ты к нему цепляешься?

— Да подавитесь вы с ним, с разлюбезным своим! — освирепела Лариса. — Да на кой он мне, леший, сдался? Да что я в нем, голодранце, не видела?..

И пошла, и пошла, и пошла — никому слова молвить не дает, все сидят, слушают да переглядываются.

Панас встал из-за стола, повел широкими плечами.

— Утишься! — сказал он и ласково так, укоряюще посмотрел на нее. — День еще не кончился, успею сделать наряд. Не порти людям праздника…

Лариса глянула на мужа, тут же и осеклась, словно бежала и споткнулась вдруг. Из сеней вышла Клава с бутылкой вина.

— Некогда мне распивать, — сказала Лариса подобревшим голосом. — Дел-то моих никто за меня не сделает.

— Ну возьми хоть сала с собой.

Клава увела ее в сени и открыла кадку:

— Бери!

Лариса деловито разгребла верхний слой, извлекла из-под низа кусок, прикинула на ладони, положила сверху кусок поменьше и присыпала солью.

— Ладный-то кабанчик, — сказала она. — Пудов на восемь потянет.

— Где уж! В нем и шести не будет. Рано мы его порешили. Кабы не Васина болезнь, ему еще погулять надо…

— Как же шесть? Что я, не знаю, не видела? Да и по кадке видно — все в нем семь, не менее.

— Кто его знает, не замеряла…

— Я и говорю — семь, не менее. Тряпица-то у тебя есть завернуть во что?

Клава принесла чистое полотенце. Лариса рассмотрела на нем вышитых петухов и аккуратно завернула.

— Полотенце опосля тебе верну, не волнуйся. — И, не оборачиваясь, крикнула в избу: — Сколько ждать-то тебя?

Панас вышел, сильно пригнувшись в дверях, пошел за Ларисой, держась поодаль. Сразу опустело в избе, от веселья не осталось и следа. Ивка бросился к окну и долго смотрел, как удалялись Панас и Лариса.

Было утро следующего дня. Мать вошла в избу и присела к столу. Оторвав клочок от газеты, карандашом стала что-то подсчитывать, поднимала голову, смотрела в угол и снова писала.

— Ты что, мам, пишешь? — спросил Ивка.

— Ой, не спрашивай, сынок! Все считаю, что купить надо. А что мы с поросенка выручим, неизвестно — свинина нынче дешевая очень.

Потом вместе с Ивкой Клава выкладывала из кадки куски свинины. Ивка помогал ей и вспоминал вчерашнее. Почему это так, думал он, праздники проходят, а потом приходят скучные дни? Разве так нельзя, чтобы праздники никогда не кончались? Выдумывают себе люди заботы, а без них разве не лучше? Вот и мать — вчера веселая, молодая, новая какая-то была, а сегодня надела старый ватник, дырявый платок, в глазах суета… Даже и не посмотрит открыто, душевно, глядит будто на тебя, а сама прикидывает, считает и соображает, как выручить побольше.

Мать положила в корзину сало, каждый кусок оглядела и огладила, пересыпала крупной солью, укрыла чистой тряпицей.

— Ну, Вася, я пошла. Поешь, что в печке оставила.

Василий кивнул со своей верхотуры.

— Смотри, как бы не угорел. Печь-то я сильно истопила. А ты, сынок, за отцом поухаживай. Подай что надо.

И ушла. И остался Ивка один. Правда, был отец, но это все равно что один — с ним не поиграешь, не поговоришь. А занять себя чем-то надо, иначе от скуки помрешь. Ивка стащил котят с печки и стал учить их стоять на задних лапках. Стрелка валилась, как кукла, лежала недвижно, вяло отбивалась — все в толк взять не могла, чего от нее хотят. А Барсик — тот прыгал на задних лапках, пытаясь достать кусочек мясца, но, убедившись, что его водят за нос, рассердился и больно царапнул Ивке руку и даже попытался вцепиться в нее зубами.

— Иди к своей мамке! — рассердился Ивка и вышвырнул котенка во двор.

Мурка жила в сарае, часто пряталась на чердаке, но в избу не заглядывала — помнила Ивкину выволочку. Своих котят она не признавала, отвыкла, да и котята привыкли без нее. Барсик перебежал двор, остановился, увидев воробья возле лужи, встопорщил шерстку и замер. Воробей чирикнул и улетел — привет! Задрал Барсик голову, подождал — не вернется ли? — и побежал к мусорной свалке за сарай, где были у него свои тайные дела.

Ивка постоял у окошка, поводил пальцем по стеклу — звук получился глухой и хриплый. Тогда он смочил кончик пальца слюной и снова потер. Теперь звук был звонкий и чистый. На печке зашевелился отец — видно, звуки пришлись ему не по душе.

— Тять, тебе чего? Воды не подать? — спросил Ивка, вспомнив про мамкин наказ.

Отец кивнул в знак согласия. Ивка принес воды и стал соображать, как бы отца повеселить. Вспомнил, что у них есть домино. Правда, несколько фишек не хватало, но играть можно.