Самуил Полетаев: Второе небо

— Конечно, на щелчки. Иначе неинтересно.

— А щелчки бить с оттяжкой или простые?

— Можно и с оттяжкой, — помедлил Рощин, стараясь вспомнить, что же это за щелчки такие, с оттяжкой.

— А кто брехать будет первый — я или вы?

— Ты, конечно. А я буду… это самое… сбивать.

— Ладно, — согласился Тимка.

Не останавливаясь, Тимка закатил глаза под самый лоб, отчего шапка сдвинулась почти на переносицу, подумал немного и начал:

— А вот у нас к соседской Дуньке заяц прикатил на тракторе.

— Это зачем же? — удивился Рощин.

— Свататься приехал.

— Свататься? Да еще на тракторе? Ну и загнул же ты!

— Да вы сбивайте, сбивайте! — заторопил Тимка. — Раз… Два…

— Постой, куда же ты меня гонишь?

— Три… — тянул Тимка. — До пяти сосчитаю — щелчок отхватите. Четыре…

— Ну, а, собственно, что же Дунька?

— Что — Дунька? Квасом угостила, заяц кочергой закусил и спать завалился, как дядя Кузьма.

— Это кто же такой?

— В сельпо торгует. Как напьется, закроет сельпо и спать домой идет. В другой раз два дня спит, не отоспится…

— Интересно, очень даже любопытно. Только, надеюсь, это не брехалка?

— Понятно дело. Это я так, чтобы вам передышка была. А теперь дальше сбивайте.

— Да, да, — спохватился Рощин и, вспомнив про зайца, хохотнул. — Ну, а как же заяц от кваса захмелел?

— Вот так и захмелел от кваса. Что ж я вам скажу — от самогонки? Так вы мне щелчок дадите.

— Ага, ты прав, — согласился Рощин. — Брехать так брехать. Ясно. Ну, а куда же он, извиняюсь, спать завалился?

— А чего извиняться? В печь, понятно дело, — ответил Тимка. — А печь в это время топилась, — добавил он.

— М-да, — промычал Рощин и несколько шагов прошел в глубокой задумчивости. — И заяц, надо полагать, не сгорел?

— Разве Дунька даст ему сгореть? Такого женишка потерять — не валяются. Она его цоп за лапу — и в бочку с водой.

— Бедный заяц! Захлебнулся небось?

— А с чего ему? Выпил всю воду, еще сильнее пить захотел.

Теперь Рощин уже бодро соображал и не тратил время на раздумья.

— Скажи на милость: откуда же у зайца трактор появился?

— В эртээсе выменял, — ответил Тимка. — Там их столько валяется — ноги сломаешь… Отвалил директору два мешка шишек, насыпал полный кошель дырок от бубликов, взвалил трактор на плечи — и ходу…

— А на что директору шишки?

— Щи из них варил, — отбивался Тимка. — Такие наваристые — во! Не то что в совхозной столовке. Гвоздей заместо соли добавишь — за уши не оттянешь! Сам ел, добавки просил.

— А дырки ему зачем? — наседал Рощин.

— Забор из них поставил. Лучший забор на деревне! Только куры поклевали…

Рощин вошел в азарт: смеялся, хлопал Тимку по макушке и задавал все новые вопросы. А Тимка выдумывал все новые брехалки, одну нелепее другой. И при этом бровью не шевелил, словно не понимал, чему удивляться.

Когда же Рощин узнал, что зайцы сдают по госпоставкам собственные шкурки, что лучшая еда для них — утиный кряк и что есть у них свой сельсовет, он притянул к себе Тимку и посмотрел на него так, словно тот свалился с неба.

— Ну это же черт знает что такое! С такой фантазией ты любого Мюнхаузена за пояс заткнешь! Слыхал небось про такого?

— Минхауза? — переспросил Тимка, наморщив лоб, и тут же поспешно согласился: — Это точно, заткну. Я уже больше ста щелчков впрок накопил.

— Это как же — впрок?

— А так: щелчки собираю, а бью, когда палец зачешется.

— Ну, а сейчас он у тебя не чешется? — Рощин поежился. — Ты ведь, надеюсь, не станешь откладывать? А то уеду, и щелчки твои поминай как звали.

— Не, — смутился Тимка, пряча руки за спину. — На первый раз прощается… Теперь вы брешите. Может, и отыграетесь.

— Ну, мне с тобой тягаться трудно. Ты смотри какой сноровистый, а я новичок.

— Да это же просто. — Тимка пожал плечами. — Вон видите — синичка летит? (Рощин вскинул голову кверху.) А видите — во рту колесо держит? (Рощин с усмешкой посмотрел на Тимку.) Синичка, значит, каркнула, уронила колесо, а оно и покатилось по полю. На горку въехало и дальше покатилось, до самой мукомолки. А та всю муку перемолола, мука сама в ситные булки испеклась. Запах такой вкусный пошел, коровы сбежались, стали друг у друга булки отнимать, да только никому не досталось. Щуки прыг-прыг из воды и потаскали все булки из-под носа… Ну вот, а вы теперь дальше давайте…

Тимке очень хотелось помочь писателю, но тот держался за бока и только похохатывал.

— Ах ты!.. Да ну ты!.. Как же они булки-то?..