Альберт Иванов: Деревянный хлеб

Здесь он не был лет двадцать. После разлуки город изменился, много нового, начиная с вокзала. На подворье исчезнувшего Митрофановского монастыря — пединститут, вместо «коридорного» кинозала «Спартак» — другой, монументальный кинотеатр со старым гордым названием.

Было воскресенье, и, оставив чемодан в забронированном номере гостиницы «Россия», он бродил в поисках прежнего города…

Нашел дом, восстановленный Витькиным отцом. К его удивлению и радости, сохранился и Алексеевский монастырь: ограда, развалины собора, а звонницу даже отреставрировали и повесили табличку «Памятник архитектуры XVI века». Они тогда и не подозревали, что их НП находился в памятнике архитектуры. Иностранные туристы фотографировали их бывший НП, задирая головы.

На месте Юркиного склепа — яма, заросшая крапивой и лопушьем. Где, интересно, Юрка — Юрий Тихонович, кем он стал?..

Самое удивительное: фабричная казарма уцелела! Теперь в ней размещалось мужское общежитие строителей, за стеклянной дверью в передней сидела дежурная под грозным объявлением: «Женщинам после 21:00 вход строго воспрещен!» Сараи во дворе исчезли, появились гаражи. С косогора по-прежнему открывался широкий вид на реку, на новый бетонный мост, к нему петляла асфальтовая дорога, а коротким путем туда вела опять деревянная лестница, только тоже новая, окрашенная в приятный зеленый цвет.

Дом ЛТ заменила пятиэтажка с лоджиями, напоминающая южный санаторий. Рядом, на песчаном берегу, — разноцветные полотняные навесы, сотни загорающих.

Напротив трампарка, там, где раньше простирались дремучие развалины элеватора, посредине обширного сквера с подстриженной травой, стоял типовой кинозал «Луч», похожий на преувеличенный сарай сапожника 3П, только кирпичный.

По улицам города проносились чешские бесшумные трамваи. Александр Семенович вспомнил те послевоенные, почему-то, казалось, тогда более яркие, более красные вагончики, похожие на большие игрушки. В их облике среди серого разрушенного города было что-то праздничное. Трамваи стали для пацанов бесплатным аттракционом. «Айда покатаемся!» — они прыгали на подножки на ходу, хватаясь за поручни; ехали с грохотом и звоном, спрыгивали на скорости и поджидали следующий. Кондукторы их ненавидели. Сейчас-то понятно, что не за убыток в тридцать копеек — шею ведь можно свернуть. Самое замечательное — трястись сзади на «колбасе», там ты один. А зимой возьми длинный железный крюк и гоняй себе на коньках за трамваем, цепляясь за поручень.

Особенно любили пацаны трамвай номер «3» — это был всего один вагон, зато с двумя водительскими кабинами — спереди и сзади. На конечных остановках нет разворотного круга, и, высадив пассажиров, водитель переходил в другую кабину, чтобы вновь повести трамвай обратно. Еще в первом классе Санька однажды стоял возле трампарка и терпеливо ожидал, когда же наконец два трамвая столкнутся — здесь был одноколейный путь. Велико же было его разочарование, когда «тройка» поехала задом, уступая дорогу пришедшему собрату.

С подножки «тройки» Пожарин однажды столкнул пацана — тот сломал ногу.

В понедельник утром Александр Семенович надел выходной костюм, галстук и поехал на завод. Секретарша директора сказала, что шеф освободится нескоро.

Александр Семенович вышел в коридор и скуки ради стал рассматривать стенгазету, доску приказов… Внимание невольно привлекла фамилия Пожарин. «Ответственный за порядок отпуска материалов со склада Пожарин Н.Г.», — прочитал он.

Н.Г.! Того Пожарина звали Колькой. Неудержимо захотелось найти его и взглянуть. Интересно даже: в этом городе! Все прошедшее сразу вспомнилось, как будто случилось вчера.

Он заглянул к секретарше и спросил: где найти склад? Она показала через окно.

На складе повсюду горел свет, на длинных стеллажах лежали те самые запчасти, за которыми он приехал.

— Вам чего? — раздался голос.

Александр Семенович обернулся. В уголке за столом с конторской лампой, тоже включенной, сидел человек. На Пожарина он не был похож.

Александр Семенович объяснил. Конторщик устало сослался на директора.

— Вы не один такой, — сказал он, прищурившись.

Этот выжидательный прищур до еле заметной дрожи уголков у век! Может быть, потому, что Александр Семенович именно искал в незнакомце знакомые черточки, он и узнал тот прищур.

Санька, а не взрослый человек сел на стул напротив Пожарина.

— Где твой пустой мешок?

— Какой?