Борис Костюковский - Зовут его Валерка

Валерка даже приуныл от такого объяснения: он ведь тоже ничего не знал о хлебе и видел его только на столе да в магазине. Значит, он тоже по-барски…

— Тётя Лена, а вы всё-всё сами видели?

— Не только видела.

— И даже сеяли? — В Валеркином вопросе звучит лёгкое недоверие.

— И сеяла, — подтвердила тётя Лена. — Я же, малыш, в деревне выросла.

— Хорошо вам, — со вздохом сказал Валерка, — а как я узнаю всё это?

— Со временем узнаешь, — успокоила его тётя Лена.

Дядя Саша отложил в сторону газету:

— Знаешь, Леночка, ты вот нам с Валеркой читала мораль о хлебе, а я вспомнил одну любопытную историю. Я тебе уже однажды рассказывал об Алиеве. Мы с ним на курорте познакомились, два года тому назад. Очень хороший человек, таджик по национальности.

— Какое это имеет отношение к хлебу? — пожав плечами, спросила тётя Лена.

— Да самое прямое. Я вот сейчас сидел и думал, что, видимо, не случайно русские люди всегда считали, что выбрасывать хлеб — большой грех. А вот Алиев мне рассказывал, что у них даже клятва такая есть: «Клянусь хлебом!» Если таджик произнёс эту клятву, никто не смеет усомниться в его честности. Представляешь, какая сила, какая непоколебимая вера заложена в это понятие. Ты только вслушайся в эти слова: «Клянусь хлебом!» Не отцом, не матерью, а хлебом!

— А если мальчик так скажет, ему всё равно поверят? — интересуется Валерка.

— Я об этом не спрашивал, но думаю, что поверят.

— А какой это Алиев?

— Ну как тебе сказать? Человек как человек, самый обыкновенный. Впрочем, у меня есть фотокарточка, мы с ним на курорте сфотографировались.

Дядя Саша взял альбом, нашёл фотографию и передал его Валерке и тёте Лене.

На фотографии стоял дядя Саша рядом с незнакомым мужчиной. Они облокотились на массивные белые перила какой-то лестницы и смотрели на высокие, как пики, деревья.

— Это он, да? — спросил Валерка.

— Он, — подтвердил дядя Саша.

Этот разговор запомнился Валерке…

В хлебном магазине Валерку знали все продавцы, а сам он знал в лицо даже многих покупателей, потому что часто с ними встречался.

Валерку очень удивляла одна женщина. Он почти каждый день встречался с ней у прилавка и видел, как много покупает она хлеба.

Женщина была полная, с красным, болезненно сморщенным лицом и слезящимися глазами.

Наверное, у неё была большая семья, раз она покупала так много хлеба. Но почему никто ей не помогал? А ей так тяжело было носить свой мешок!

Однажды Валерка решил предложить ей свою помощь;

— Давайте я вам помогу.

Женщина сверкнула на Валерку недобрым взглядом, потом тревожно огляделась по сторонам и прохрипела:

— Иди отседова! Много вас таких помощников. Того и гляди, без гроша оставите.

Валерка так и не понял, почему она на него рассердилась и как это он мог её оставить без гроша.

— Ей давно уже пора донести хлеб, — недружелюбно заметила какая-то незнакомая покупательница. — Удивляюсь, как люди не замечают этого?

— Но она же не хочет, — отозвался Валерка.

— Ещё бы ей хотеть! От маленького ребёнка и то шарахается как зачумлённая.

Полная женщина торопливо сложила хлеб в мешок и ушла из магазина быстрее обычного.

После этого случая Валерка не встречался с ней несколько дней. Может быть, она и приходила в магазин, но только в другое время. А может, кто-нибудь из её семьи заменил её?

Валерка решил, что она больше не придёт, но как-то снова встретился с ней.

Она по-прежнему уложила в мешок хлеб и собралась уже уходить, но дорогу ей преградили два парня.

Разрешите помочь? — вежливо спросил один из них.

— Проваливай, — грубо ответила женщина, — видала я таких помощников!

— А это вы видели? — спросил второй парень и показал ей красную книжку. — Так что не обессудьте, — продолжал он, — хлеба у вас многовато — сами не донесёте, а мы, молодые и сильные, мигом доставим куда следует.

— Это пошто — много? — возмутилась женщина и почему-то уставилась на Валерку. — Кабы я себе всё купила, а то соседям помогаю.

— Каким это соседям? — поинтересовался парень.

— Своим, каким же ещё! Да вот их мальчонка. Мы завсегда с ним вместе ходим.

Женщина смешно подморгнула Валерке и позвала:

— Поди сюда, Митюшка, а то и вправду подумают, что мне одной этот хлеб нужон.

Валерка ничего не мог понять: она, кажется, с кем-то его путала.

— Меня зовут Валерой, — поправил он женщину.

— Вот, господи-то, запамятовала совсем. С этой проклятой жизнью скоро и себя-то забудешь как зовут.