Борис Костюковский - Зовут его Валерка

— Подумаешь! — сплевывает сквозь зубы Женька. — Что хорошего в солёной воде? У нас в Ангаре вода тоже синяя и совсем не солёная. Только очень холодная. Зато её пить можно. А в заливе купайся сколько хочешь. А в твоём море воду пить нельзя и купаться нельзя. Всю кожу солью разъест. Глядеть на него, что ли?

— Вот чудак! — улыбается Валерка. — В море все купаются, туда специально со всего Советского Союза приезжают в отпуск.

— Ври! Жачем это нужно ехать к вам в Крым, когда дома можно купатьша школьно угодно? — недоверчиво спрашивает Галька.

— Так туда же не только купаться, а лечиться приезжают — там курорт.

— У нас тоже курорты, — возражает Женька, — и не хуже ваших.

— Ну и что же? У вас, может, и есть, а у других нету. И потом, у нас там такая грязь — она почти от всех болезней, только ею надо каждый день мазаться, чтобы вылечиться.

— Ври! — презрительно щурится Галька. — Гряжи и у наш школько угодно.

— У нас же совсем другая грязь — лечебная. Туда специально больных по путёвкам присылают, и дикари там лечатся.

— Какие ещё дикари, голуби, что ли? — спрашивает Витька.

— Сам ты голубь! Дикари — это люди, которые без путёвок, сами приезжают и живут не в санатории, а кто где может. Некоторые даже спят в машинах.

— А ты купалша в море? — спрашивает Галька.

— Конечно, купался. Каждый день. У нас в саду знаешь сколько винограда… Мы нарвём его и идём к морю.

У Гальки загораются глаза, и она сладко облизывается.

— А как раштёт виноград?

— Обыкновенно, на лозах. Не видела, что ли?

— Нет, не видела, — с сожалением вздыхает Галька. — И зачем ты приехал? Я бы от винограда ни за что не уехала.

— Я бы тоже не уехал, да у меня сильно заболела мама. А бабушка старенькая. Ей со мной трудно справляться. И к маме в больницу надо ездить. А больница в Симферополе. Вот меня дядя Саша и забрал к себе. Как мама поправится — я снова уеду. Только я ещё исправиться должен, а то бабушке опять со мной трудно будет.

— А где твой папа? — интересуется Витька.

— Мой папа умер, — вздыхает Валерка.

— Отчет?

— Он с самолётом упал и разбился.

Валерке не хочется продолжать этот разговор.

— А мне купили школьную форму, — прервал молчание Женька.

— Подумаешь! — презрительно замечает Галька. Она сидит, подперев подбородок рукой в цыпках.

До чего же вредная эта девчонка! Никому ни в чём не верит и обязательно со всеми спорит. Она и сейчас ещё сомневается, что море солёное и что во дворе около дома растёт виноград. Ну и пусть не верит. Очень-то нужно Валерке убеждать её.

Наконец появляется Маринка.

— Ты почему так долго? — сердится Валерка.

— Валера, ты не обижайся, я же завтракала, а потом помогала бабушке мыть посуду.

Нет, на Маринку трудно сердиться: и завтракать надо и посуду мыть. Валеркина злость сразу проходит. Он поднимает глаза к небу. Солнце ещё не дошло до середины, значит, есть свободное время.

Валерка и Маринки, взявшись за руки, бегут в парк.

Кому не ясно, что после работы люди должны отдыхать? Валерка хоть и не работает, но по себе знает, как устаёт человек за день.

Дядя Саша тоже приходит усталый и сразу же занимает своё любимое место на диване. А тётя Лена, наверное, неутомимая. Она никому не даёт покоя, обязательно найдёт для всех какую-нибудь работу. Есть такие дела, которые можно сделать завтра, а может быть, и совсем не надо делать. Только тётя Лена ничего на завтра не откладывает и заставляет дядю Сашу и Валерку помогать ей.

— Вовсе не обязательно передвигать шифоньер, — говорит дядя Саша, — он может сто лет стоять на одном месте.

Но разве тётю Лену переубедишь? И дядя Саша двигает мебель.

В комнате от перестановки действительно становится свободней и лучше. Дядя Саша неохотно это признаёт. Валерка тоже. Хотя, если говорить по совести, места в квартире хватало и без перестановок.

У тёти Лены столько разных забот, что даже непонятно, откуда они берутся. Дядя Саша говорит, что она эти заботы придумывает по ночам, чтобы назавтра давать работу своим близким.

Со вчерашнего дня у тёти Лены появилась новая забота. Она вдруг решила, что оставлять дома одного Валерку очень рискованно.

— Саша, надо же что-то предпринять нам с малышом, — возобновила вчерашний разговор тётя Лена.

— Поговори с Даниловной, — отложив в сторону газету, ответил дядя Саша.