Джин Литтл - Этим летом я — не я

В мамином представлении Ванкувер населяли преступники, которые только и ждали, чтобы наброситься на ее единственного ребенка. Она немного расслабилась, только когда появился Перри, и то лишь потому, что перестала думать только о дочери.

— Я могу пойти туда одна? — робко спросила Алекс.

— Разумеется, — резко ответила миссис Трюблад. — На заднем дворе все спокойно и, кроме того, я уверена, что ты разумная, девочка и сможешь постоять за себя.

Алекс рассмеялась и открыла дверь кухни. Газон зарос, кое-где белели маргаритки, над ними свисали большие кусты. За кустами тянулся плотный забор, в нем не было даже малюсенькой дырочки, в которую могли бы пролезть собачки. Алекс прошла вдоль забора к калитке.

В этот момент она услышала треск и стон. Что это?

И тут она увидела старика. Он упал спиной на розовый куст и никак не мог подняться. Шипы прорвали рубашку и оцарапали кожу, со лба медленно стекала кровь, щеки исполосовали царапины. Лицо его, еще недавно румяное, сейчас было серого цвета.

Алекс застыла, просто окаменела от неожиданности.

— Помогите… — простонал мужчина дрожащим голосом. — Кто-нибудь слышит меня? Я упал в эти проклятые кусты. Помогите!

Алекс толкнула калитку и кинулась к старику. Он смотрел на нее так странно, будто бы видел ее нечетко, сквозь мутное стекло окна. Его глаза упорно прятались под кустистыми седыми бровями.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул старик. — Кто тут? Скажите хоть слово и перестаньте раскачиваться!

Алекс увидела в траве очки и подняла их. Удивительно, но они не разбились. Наклонившись над стариком, Алекс надела очки ему на нос и заправила дужки за уши. Его расплывшееся лицо сразу словно подобралось, и он наконец увидел девочку. Теперь его взгляд сверлил ее лицо и пугал Алекс. На самом деле ему просто было интересно, кто же она такая.

— Вы упали? — спросила Алекс.

— Нет! — рявкнул старик. — Всегда сплю после ланча в этих кустах. Ну конечно, упал. Помоги мне, девочка.

У него началась одышка, и лицо пошло красными пятнами.

Алекс подошла поближе, вытянула руки и попыталась поднять старика за плечи. Ее вспотевшие ладони заскользили по его костлявым рукам, и он зарычал от боли.

— Я сама не смогу. Мне нужна помощь, — сказала Алекс дрожащим голосом.

— Нет, девочка. Давай сама. Если придет кто-нибудь еще, то слова сказать не успеешь, как они отправят меня в больницу. Я ненавижу суету и уверен, что у меня ничего не сломано. Возьми меня за обе руки. Теперь отклоняйся назад. Я не так уж много вешу. Столько, сколько весят кучка костей и морщинистый мешок кожи.

Алекс боялась снова его уронить или причинить боль, но в глазах больного старика она видела что-то такое, что не позволяло призвать сюда миссис Трюблад, как бы этого ни хотелось. У Алекс запершило в горле. Она ухватила старика за руки, руки были худенькими, с коричневыми пятнышками.

Розовый куст не желал отпускать своего пленника, но старик очень крепко держался за Алекс. Девочка тянула его изо всех сил и все-таки смогла приподнять.

— Не отпускай меня, — выдохнул старик, чуть выпрямившись.

— Не отпущу, — выдохнула Алекс, удерживая его и стараясь сохранить равновесие.

У старика наконец установилось дыхание, и он пробормотал:

— Только дождись, пока я почую под собой ноги.

Старик так вцепился в Алекс, что она не могла двинуться, даже если бы и захотела. У него была просто железная хватка. Алекс казалось, что ее тоненькие пальцы уже сломались, но она старалась не подавать виду, что ей больно. Потом он переложил одну руку ей на плечо и как следует распрямился.

— У меня болезнь Паркинсона, от этого меня покачивает, — сказал он с одышкой. — Кстати, кто ты такая? Откуда это ты выпрыгнула?

Алекс вовремя вспомнила свое новое имя.

— Я — Сэм Скотт, — сказала она. — Я до конца лета буду жить у Трюбладов.

— О, да, — промычал старик. — Вспоминаю. Отведи меня, пожалуйста, к дому. Ты — хороший ребенок. Извини, что доставил тебе столько хлопот.

Они дошли до коттеджа, и Алекс хотела войти в дом вместе со стариком, но он оттолкнул ее.

— Теперь я свеж, как летний дождик, — сказал он. — Это маленькое падение — наша тайна, твоя и моя. Если мой племянник услышит об этом, то воспользуется возможностью запихнуть меня в какой-нибудь дом для престарелых. Ему хочется от меня избавиться, он вечно «огорчается» из-за моего здоровья, но я не желаю жить в его проклятом «Солнечном Раю». А теперь беги, Сэм, и помни — хранить молчание.