Борис Азбукин - Пять Колодезей

— Нехай Степка будет, — согласился Пашка, хотя он и сам не возражал бы верховодить.

— Тогда ты, Степан, и пораскинь умом насчет струмента и всего прочего.

— Ладно, дедушка! — в восторге воскликнул Степа. — Только вы, пожалуйста, никого больше не зовите. Мы все сделаем сами.

Мальчики побежали к морю.

Еще на бегу Степа стащил с себя рубашку, подставляя потное тело прохладному ветерку.

— Ребята, теперь у нас будет собственная экспедиция! — Степа в восторге пошлепал себя ладонями по голой груди.

Правда, экспедиция эта не на Северный полюс, не в Антарктику и не по прокладке трассы канала, но все же это настоящая экспедиция настоящих изыскателей. Это уже не подлежит никакому сомнению: ведь они будут воду искать!

Пашка сморщил лоб и произнес по слогам:

— Экс-пе-ди-ци-я.

Он как бы взвешивал слово и прислушивался к его звучанию. Да, это уже не просто какая-нибудь бригада землекопов. Это уже марка! Все колхозные ребята будут им завидовать.

Пашка шлепнул Степу по спине и побежал к воде.

На этом конце села — не то что у Черного мыса. Там беспорядочно громоздятся скалы и камни; волны с грохотом пушечных выстрелов налетают на них, сверкая целыми водопадами брызг и снежной пены, и воды по пояс у самого берега. Здесь дно песчаное, пологое и даже шагов за пятьдесят — глубина по колено.

Мальчики на бегу обдавали друг друга брызгами. Забравшись подальше, Степа нырнул под пенящуюся волну и поплыл наперегонки с Пашкой. Освежающий холодок сразу охватил его разгоряченное тело и постепенно начал проникать внутрь, взбадривая и заставляя энергично работать руками и ногами.

Пашка и Степа плавали, ныряли, кувыркались и качались на гребнях набегавших волн. Когда все это надоело, затеяли игру в водолазов: набрав побольше воздуха, с открытыми глазами брели под водой и, высунув руки наружу, хлопали в ладоши. Дно под ногами было чистое, все в мелких рябинах, похожих на маленькие застывшие волны. Митя, выполнявший роль судьи, следил за тем, кто пройдет дальше и глубже. Сам он не купался: мать запретила строго-настрого.

Вылезать не хотелось, и ребята, наигравшись, развалились на спине у самого берега.

Вода здесь как в подогретой ванне. Потрогаешь рукою дно — песок под водой горячий. Волны подбегают уже усталые, обессиленные мелководьем. Они ласково и нежно лижут пятки, икры ног, порой бросают на живот и грудь пухлые клочья пены. Пена сипит, пузырится и, не достав до плеча, стекает струйками обратно.

Какое блаженство лежать вот так неподвижно и нежиться в приятной бархатистой прохладе!

Но, взбудораженные мыслями о предстоящей экспедиции, мальчики вели себя беспокойно. Между ними поминутно вспыхивали споры. Брать ли, например, с собой Любашку, рыжего Саньку и длинношеего Вальку? Что лучше: строить шалаш или разбивать шатер из плащ-палаток? Взять питьевую воду в бочонке или в бидонах-канистрах? Как сделать, чтобы Федька Хлыст не пронюхал об их новом деле? Все это надо было решать немедленно.

Сборы экспедиции решили проводить в Степином дворе, на территории разрушенного сарая, со строжайшим соблюдением всех правил конспирации.

Первые лучи едва коснулись черепичных крыш домов, а две тележки уже подкатили к кукурузному полю.

Степь проснулась, но еще нежилась в утренней тишине, дыша пряными ароматами шалфея и чебреца. Звонкие ребячьи голоса и смех вторглись в этот безмятежный покой и нарушили его.

Митя, Степа и Санька разбивали палатку, а Пашка и девочки строили шалаш. Пашка уже сколотил из кольев скелет и покрикивал на Любашу и ее подругу Надю, которые не поспевали подтаскивать ему охапки стеблей кукурузы с участка, скошенного на корм. Пашка обрывал початки и складывал в кучку, чтобы сдать в колхоз, а ветвистыми стеблями покрывал крышу, ставя их метелками вверх. Шалаш получился похожим на круглый зеленый чум с пышным желтым султаном на макушке. Чтобы крышу не разметало ветром, Пашка накрыл ее сверху куском старой рыбачьей сети.

Когда дед Михей выгнал стадо из села, над входом в палатку уже трепетал красный треугольный флажок, и Санька, по указанию Пашки, подвешивал снарядную гильзу, чтобы отбивать «склянки», как это полагается у настоящих моряков.

— Ай да мальцы! Раньше меня в степь справились. — Дед Михей подходил к лагерю, шаркая калошами по траве. — Энто ты тут верховодишь? — обратился он к Степе. — Добрый из тебя командир выйдет, добрый.