Геннадий Михасенко - В союзе с Аристотелем

— «Советская опера», — прочитал Юрка и удивленно вскинул брови. — Что за «Советская опера»?

— А ну?.. В самом деле. Капитальный труд. Подарочек солидный.

— Это ошибка. Это не мне.

— Ну как же? Если Катя принесла, значит, тебе.

— Ну, тогда Поршенничиха спятила. Это она в последний момент сунула Катьке. На, говорит, подари… Елки, «Советская опера»… А надпись есть?

— Нету.

— Конечно, она не успела.

— Считай, что это мне преподнесли. Согласен?

— Пожалуйста.

— Только на Катю не сердись, она ни при чем. Поршенниковой, по-моему, понравилось слово «советская». «Советская опера»! Звучит! Самое подходящее для такого парня, как ты, если, конечно, не знать, что такое опера… А может быть, она такого высокого мнения о тебе, считает, что ты запросто перевариваешь такие талмуды?

— Знаю, какого она обо мне мнения, — сказал Юрка. — Аж зубами скрипит.

Братья вошли в комнату Аркадия.

— Аркаша, а кто такой Аристотель?

— Аристотель?.. Философ. Карл Маркс называл его величайшим мыслителем древности. А ты что, не доверяешь союзу с ним? Напрасно. Это очень порядочный человек. Я бы мог тебя просветить, но ты многое не поймешь — философия, извини. Кстати, Аристотеля и Ленин ценил. Вот так… — Аркадий притянул братишку к себе и посадил на одно колено. — Ну как, по-твоему, прошел день рождения?

— Хорошо. А по-твоему?

— На троечку.

— Ну да?

— Не больше. Куда это годится: вместо того чтобы устраивать гостей, ты, как дикарь, кидаешься первым к столу. Щепетильный гость в этом случае хватает шапку и прощается.

— Неужели они сами не могут сесть?

— Нельзя!..

— Зато я Катьке самое большое яблоко отдал, — напомнил Юрка.

— Поэтому и тройка, а так бы двойку вкатил.

— Хорошо, что ты не учитель, а то бы замучил всех.

— Да, кое-кому бы досталось.

— А ты бы видел, как мы цветки с бога срывали. Сперва я сорвал, а Катька говорит: тебя бог накажет. А я еще сорвал, потом Валерка, а потом она сама… Она ведь больше не будет богу верить?

— Все это не так просто, братец, но если уж на господа она подняла руку, то… понимай сам. Видел, какой она задумчивой ушла?

— Нет.

— Надо быть внимательнее к друзьям. Взбаламутили девчонку, и хоть бы хны. Может, у нее в душе сейчас революция происходит: верить богу или нет?

— Ну уж…

— Вот и «ну уж»! Быть чутким — тоже союз с Аристотелем. Ты, конечно, понимаешь, что Аристотель — это иносказание.

— Что?

— Образ. Я просто хочу, чтобы ты был порядочным человеком. Понял?

— Я понял, что основное не еда, а жизнь.

— В общем-то, я этого и хотел. А попутно узнать Аристотеля тоже нелишне… Ну, завтра у меня семинар по философии, надо полистать конспекты, так что, апостериори, прочь с колена!

Юрка вышел в кухню, но тут же вернулся.

— Интересно, сколько стоит эта «Советская опера»?.. О-о! Два рубля! Лучше бы деньгами дала, я бы десять книжек купил, елки!

— Да, ограбили тебя. Ну ничего, крепись, — заметил Аркадий, улыбаясь.

Спать еще не хотелось, но мальчишка решил лечь, чтобы поразмышлять и помечтать, — в темноте Юркино воображение работало лучше. Но, прежде чем нырнуть под одеяло, он так повернул фильмоскоп, чтобы фиолетовый зайчик, появлявшийся в объективе от света уличного фонаря, был виден с кровати.

И тотчас поплыли, поплыли думы…

Если Юрка и ждал сон, то совсем не такой, какой ему привиделся. А снилась сплошная белиберда. Над их домом прокладывали высоковольтную линию. Монтеры хватались руками без резиновых перчаток за оголенные провода, их дергало и бросало на землю. Но монтеры не убивались. Они вскакивали, снова взбирались на мачты и снова цеплялись за провода. Их опять швыряло вниз. Юрка стоял где-то наверху, чуть ли не на облаке, и тревожно охал, потом начал смеяться и даже сам решил попробовать, как бьет током. Он спрыгнул на землю и быстро, как муравей, вскарабкался на мачту до гирлянд изоляторов. Дул ветер со снегом. Юрка был почему-то в трусах, но не мерз. Раскаленные провода потрескивали. Юрка, закрыв глаза, схватил ближайший провод и повис на нем, как на турнике. Он не почувствовал удара, но почувствовал, что летит, летит, кувыркаясь, видя то землю, то небо. Упал он в сугроб и оказался в пимах и теплых штанах. Рядом с ним в сугробе торчал Валерка и улыбался.

«Я видел, как ты пикировал, — сказал Валерка. — Я тоже пойду сейчас пикировать, только ты смотри, чтобы Галина Владимировна не заметила. Ну, я полетел».