Геннадий Михасенко - В союзе с Аристотелем

Но Юрка уже протянул сложенный вчетверо листок, и она взяла. Она хотела сунуть листок в журнал, но под напором ребячьих взглядов не смогла это сделать и развернула.

— Это вам, ребята, — улыбаясь, проговорила Галина Владимировна. — Слушайте: «Я, Юрий Гайворонский, приглашаю весь третий «б» с учительницей сегодня к себе. Буду показывать кино. Начало в семь часов».

— Там так и написано? — спросил Юрка.

— Именно так… Спасибо! Пойдем, ребята?

— Пойдем! — закричал класс.

— Елки! — тихо сказал Юрка. — Если бы знал, я бы эту записку проглотил бы. Это Аркаша подстроил. На, говорит, отдай… Елки!..

— Да пусть приходят, — ответил Валерка. — Пусть посмотрят. Что тут такого.

— Весь-то класс? Куда же он поместится? И Фомка припрется.

— Ну, хватит, ребята, хватит. — Галина Владимировна постучала карандашом по столу. — Успокойтесь… Урок продолжается.

— Елки! — сказал Юрка, почесывая затылок. — Куда я их всех дену?

Об этом же Юрка думал, придя из школы. Он рассказал о предстоящем сеансе Василисе Андреевне. И они вдвоем принялись планировать, куда повесить простыню-экран, куда поставить фильмоскоп, где рассадить зрителей.

— Тридцать пять человек! — то и дело восклицал Юрка.

— Все не придут. Кого матери не пустят, кто сам побоится плестись в темноте, — сказала Василиса Андреевна.

Петр Иванович, придя с работы и узнав о предстоящем визите, быстро побрился, надел чистую рубаху и представился:

— Как я — ничего?

— Сойдет, — сказал Юрка.

— Люблю грозу… — проговорил Петр Иванович, потирая подбородок перед зеркалом. — Посмотрим твою шпану.

Юрка ходил из горницы в кухню, потом в комнату Аркадия и опять в кухню, смотрел на потолок, на книжную полку, на будильник, точно старался что-то найти или вспомнить. Он сунул Мурку сперва в духовку, затем вытянул ее оттуда и посадил матери на плечо; сосчитал ленты, составленные в киоте, свистнул, посмотрел в окно. Темнело. Начал в третий раз проверять правильность установки и работы фильмоскопа.

Пришел Аркадий.

— Ну как — готовимся?

— Готовимся. Подвел меня, елки… На, говорит, записочку, а сам вон что написал.

— А что я мог написать? — невинно спросил Аркадий.

В половине седьмого прибежал Валерка, а около семи ввалилось сразу человек десять с посиневшими физиономиями. Они, видимо, долго толкались у ворот, поджидая, когда соберется гурьба побольше. Протяжно и разноголосо поздоровавшись, ребятишки замерли в какой-то настороженности, точно ожидали, что их сейчас же турнут, и точно приготовились моментально выскочить.

— Что ж, ребятки, садитесь. Вот сюда, — пригласила Василиса Андреевна. — Одежонку можете сымать, а можете и так… Юра, устраивай давай друзей.

Юрка, смущаясь, подошел к ним и, глядя куда-то в верхний угол кухни, произнес:

— Ну, чего вы стоите? Вот тоже!.. Да проходите вы, елки!

Но ребята молчали и не двигались, словно Юркины слова были не для них и словно Юрку они не знали и не могли с ним быть попросту. Петр Иванович стоял в дверях горницы и, полглаза поверх очков, полглаза в очки, разглядывал нерешительную толпу. Из «кельи» вышел Аркадий и, потирая руки, сказал с улыбкой:

— Вот и отлично. Сейчас начнем сеанс… Механик, заправляй ленту!

— А Галина Владимировна? — забеспокоился кто-то из гостей.

— Она тоже придет? — спросил Аркадий.

— Да. Она говорила, чтобы без нее не начинали.

— Ага. Ну хорошо. Учительнице должно повиноваться. Прошу, друзья, приземляйтесь.

Тут мимо окна еще протопал отряд, влился в сенки и принялся там шумно плутать, гремя ведрами. Им открыли дверь.

— Тут кино? — спросили из сеней.

— Тут, тут!

С вновь прибывшими была и Катя Поршенникова. Она как-то быстро, по-хозяйски разделась и лишь затем вдруг заметила, что остальные одеты, и начала сконфуженно натягивать рукава пальто. Однако, ободренные ее примером, ребятишки уже порасстегивали пуговицы и встряхивали плечами, так что через минуту в углу вырос ворох пальтишек.

Юрка принялся деловито возиться с фильмоскопом: открывал ламповое отделение, протирал линзы, что-то вставлял и вынимал.

Ребята, заполнив полкухни, невольно окружили стул с табуреткой, где был установлен аппарат, и, очарованные, наблюдали за уверенными Юркиными манипуляциями.

— Аркаша, у нас двести двадцать? — спросил сердито Юрка.

— Двести двадцать.

— Придется переставить напряжение в трансформаторе. У меня установлено на сто двадцать семь. — И Юрка вскрыл трансформатор, хотя там было все в порядке.