Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

В таинственном торжественном молчании мы съехали вниз и сели в поезд.

Раз наш Сурен решил молчать, молчали и мы. Ну, что же, он завтра уезжает, ему так хочется, нужно подождать.

Но зачем он делает из этого секрет? Ну, сказал бы сразу — хочет повезти нас на киностудию, показать… Разве было бы менее интересно?..

— Внимание! — поднял руку Сурен. — Приготовьтесь! На Крещатике выходим!

— Как?! А ты не ошибаешься? — удивленно спросил Игорь Дмитруха. — Разве нам не до «Большевика»: Киностудия же по-моему… «О! Значит, Дмитруха тоже догадался…»

— Нет! — отрубил Сурен. — На киностудию завтра. А сейчас — на Оболонь.

— Тю-у! — разочарованно протянул Монькин. Сурен, словно и не слышал этого.

Дмитруха пожал плечами. Мы переглянулись и тоже пожали плечами.

Мы вышли на Крещатике, прошли через переход, спустились по экскалатору, и снова сели в поезд. Почтовая площадь. Красная площадь. Тараса Шевченко. Петровка.

Проспект Корнейчука. Оболонь…

Какое всё-таки чудо это киевское метро!.. Я уже не говорю о красоте подземных дворцов-станций, о чудесных лестницах-эскалаторах… Быстрота! Главное — быстрота!

Каких-нибудь десять-пятнадцать минут — из Печерска мы уже на Оболони, за десятки километров.

Когда-то какому-нибудь козаку Ивану Пушкаренко или Лукьяну Хардизу даже на самом лучшем коне этим путём скакать часа полтора, а то и два, а нв волах тащиться — то и все четыре. А мы на метро — за десять минут. Сказка! Вышли мы из метро. И сразу головы позадирали.

Прямо у входа стремиться в небо высоченный двадцатипятиэтажный удивительный дом — круглый, словно башня, сверху донизу весь небольшими круглыми балкончиками облепленный. Отдельно окон, как в других домах, просто нет, одни только балкончики с дверьми стеклянными. Ин-тересн-ный дом!

Не только я, а и никто из наших на Облони, кажется, еще не был. Потому что все как один зачаровано позадирали головы на этот дом.

Рядом с этим домом здоровенный универсам, похожий на причудливый корабль с несколькими палубами. И эту схожесть еще больше подчеркивал огромный возле него фонтан с нагроможденными друг на друга глыбами гранита. А за фонтаном — клумбы, клумбы. клумб — десятка два засаженных всеми, кажется, что есть в природе, цветами клумб.

За круглым домом, далеко на горизонте, слева на солнце играют золотые купола Софии, справа протыкает небо телевизионная вышка. Это там старый Киев спрятался.

А напротив, через дорогу, словно начинается новый город, выплывая из-за Днепра тремя белыми небоскребами, словно великанскими парусами.

— Ну, вот что, мальчики, — Сурен на миг запнулся, глянув на Тусю и добавил: — И девочка!.. Можете меня ругать. Можете меня бить. Можете меня проклинать. Но я веду вас на стройку, где работают мои родители… Мы переглянулись.

Я взглянул на Монькина. У него уже крутилось на языке «тю», но он не отважился его произнести.

— Ой! Это же очень интересно! Я еще никогда не была стройке близко… — сказала Туся и покраснела.

— И я! — сказал я и почувствовал, что тоже краснею.

— Правильно! — как-то не очень уверенно кивнул Дмитруха. Спасокукоцкий и Кукуевицкий еще раз переглянулись и кивнули молча.

Всех нас охватило чувство той неловкости, когда и правду говорить не хочется, и врать трудно.

— Понимаете, — Сурен опустил глаза и начал колупать носком ботинка землю. — Понимаете, мы завтра уже уезжаем. А бригады родителей давно просили, чтобы я пришел. А… то съёмки были, то школа, то вообще… — Он вдруг в отчаянии поднял руку вверх. — Вах!.. Они хотят, — говорит папа, — чтобы я… чтобы я им рассказал о своём творчестве… Представляете? Что я — Джигарханян, что ли? Они меня Джигарханяном называют. Ну, как я пойду? Как? — он плаксиво скривился. И хотя это выглядело у него очень смешно, никто из нас даже не улыбнулся.

Мы сразу все поняли его. Мы поняли, что он просто стесняется идти к незнакомым взрослым людям один на смотрины в качестве «кинозвезды» и поэтому пригласил нас. Что, несмотря на всю свою, казалось бы, живость и фатовость, он стеснительный, как все нормальные порядочные люди.

— А больше откладывать уже некуда, сегодня последний день… Но я сказал папе, что я один не пойду. Только с друзьями. «Только не приводи весь класс, — предупредил папа. — Это всё-таки строительство. Техника безопасности требует, чтобы вообще…» Поэтому я и… особенно девочек… Техника безопасности. — Он виновато посмотрел на Туся, потом обвел взглядом нас всех: — вы меня презираете, так?