Евгений Юнга - Кирюша из Севастополя

— Не помешает с дороги. Ну, выкладывай, Кирюша: откуда занесло в наши края? Что с пальцами?

Он внимательно выслушал подробный рассказ Кирюши и прибавления деда Ветродуя, а после того принялся вертеть ручку телефонного аппарата.

— Располагайся, Кирюша, на моей койке. Вы тоже, Степан Петрович, — предложил он обоим и взялся за трубку.

— Дайте «Бору». «Бора»?.. «Бора», говорит «РУД». Срочно вручите трубочку «Хозяину». Алло, товарищ капитан-лейтенант! Приветствую вас от имени регулировщиков уличного и прочего движения в Новороссийске и его окрестностях… Да, я самый. Вы своего однофамильца не ищете? Так он у меня. Только что с Ветродуем прибыл из-за облаков. Такое турне совершил, что не выдумаешь… Нет, один. Подробности расскажет лично, а пока нужны средства передвижения: без пересадки — и в госпиталь. Пришлете? Добро. Всех благ!

Он положил трубку на место и повернулся к гостям.

Сидя на его койке, подпирая друг друга спинами, старый и малый крепко спали, разморенные теплом блиндажа.

Февраль на северокавказском побережье, по обыкновению, выдался несносным. Зима ни за что не желала уступать место весне. Погода менялась по нескольку раз на день: то задувала студеная бора, ледяным дыханием опаляя ростки травы, беззаботно выглянувшие из-под земли, и застилая морской горизонт мглой измельченных брызг; то водворялся безмятежный покой и ярко светило солнце. Пронизанный лучами прозрачный воздух был напоен ароматом фиалок, в изобилии растущих по ущельям Мархота. Глаза, утомленные бесснежной зимой, с наслаждением созерцали розовые облака цветущего миндаля, повисшие на горных склонах. В такие часы необыкновенно остро чувствовалась близость полного весеннего торжества. И хотя бора продолжала неистовствовать, на стороне весны было всепобеждающее время. Все чаще проглядывало из-за туч солнце, все дольше оно задерживалось над черноморскими берегами.

В непогожий час одного из таких переломных дней по берегу просторной геленджикской бухты брел одинокий путник. Его издалека приметная маленькая фигурка медленно передвигалась вдоль пустынного взморья. Вид у путника был воинственный: на груди висел автомат, на поясном ремне — запасные диски с патронами и ручные гранаты, за плечами торчало заячье ухо тощего рюкзака. Черная флотская шапка была низко надвинута на лоб. Опущенные и завязанные у подбородка наушники обрамляли румяное от морозного ветра лицо подростка. Ватный костюм и высокие морские сапоги казались одинаково серыми под налетом густой пыли.

Ветер изрядно мешал подростку, но тот упрямо продолжал свой путь. Уже виднелась полуразрушенная бомбами Каменная пристань, расположенная на Тонком мысу, между Геленджиком и Солнцедаром. Она была облеплена кораблями, как старая свая мидиями.

По одну сторону причала в несколько рядов теснились щеголевато-красивые сторожевые катера, так называемые «морские охотники»: небольшие, но отлично оснащенные корабли, окрашенные в цвет штормового моря. У противоположной стенки стояли громоздкие и неуклюжие канонерские лодки, а вокруг них сгрудились миниатюрные сейнера и утлые парусно-моторные шхуны.

Радость сверкнула в глазах подростка, едва он увидел сейнера, и тотчас сменилась неуемным любопытством, как только взгляд проник в гущу сутолоки на пристани.

Вереницы вооруженных автоматами людей сновали среди штабелей, загромождающих причал, спускались и взбирались по сходням и трапам катеров и канонерских лодок, несли на плечах пулеметы и минометы, мешки с провизией и ящики с патронами. Бесконечный людской конвейер двигался молча. Резкие, лаконичные реплики терялись в гуле штормового моря.

Пелена брызг, срываемых ветром с гребней волн, обволакивала корабли и обледенелые края пристани. Воздух был пропитан мокретью, солеными запахами моря и прелых водорослей. Мачты сторожевых катеров, шхун и канонерских лодок безустали вычерчивали замысловатые зигзаги в мглистом предвечернем небе. Грохот шторма поглощал звуки погрузки.

Несомненно, предстоял ночной поход. О масштабах операции нетрудно было судить по количеству кораблей. Не считая канонерских лодок, у пристани в полном составе находились два дивизиона сторожевых катеров и мотоботов. Цель похода не составляла секрета для подростка, едва он увидел на причале массу вооруженных людей в армейской форме, с якорями на рукавах шинелей и ватников. За плечами этих людей, стяжавших боевую славу на всех фронтах и вошедших в историю Отечественной войны под скромным прозвищем морских пехотинцев, были десанты в Керчь и Феодосию. Куда теперь лежал их путь, еще не ведали и сами они, ибо успех подобных операций всецело зависит от соблюдения тайны маршрута до выхода в море. Но несомненно было одно: на Каменной пристани шла подготовка морского десанта, предназначенного для высадки в тылу противника, где-то на побережье Черного моря. Куда же?..