Александр Торопцев - Азовское море и река Рожайка (рассказы о детях)

Борька, однако, допрыгнул.

— У него правая нога на четыре сантиметра короче стала, а он в летчики хотел пойти. А в пятом классе свалился с…

— А ну твоя! — Вовка разбежался, и опять красиво он летел.

— Думаете, я боюсь? — крикнул Славка, но внизу его словно бы не услышали: мальчишки о чем-то тихо говорили, улыбались.

И это было страшнее всего, потому что Вовка мог сказать: «Пошли на пруд», и они с Борькой оставили бы Славку одного на стройке. Отступать ему было некуда.

— Эй вы, отойдите! — крикнул он и медленно попятился назад.

Друзья тут же его зауважали, стали по очереди советовать:

— Сильней разгоняйся. Первый раз только страшно! Ноги сгибай!

— Сам знаю, — Славка побежал.

Бежал он шесть шагов, удачно оттолкнулся, почувствовал легкий удар где-то внутри, в том месте, где мама зимой ставила ему горчичники, не успел сообразить, что летит, что ему — нет, не хорошо, но страшно! Как ноги полусогнутые (сами согнулись, он и не вспомнил о них), жестко воткнулись в мягкий с виду песок.

— Здорово, скажи! — порадовались за него друзья. — Дальше нас приземлился.

— Подумаешь, — Славка нехотя стряхнул липкий песок, все еще чувствуя в груди неспокойные удары страха, и добавил. — Пойду домой, надо… чуть не вырвалось у него «полетать».

— Мне тоже надо, — сказал и Борька, но не уточнил, почему.

Славка пришел домой, снял кроссовки, в мягких тапках отправился на аэродром, сел в кабину истребителя, положил штурвал на колени и долго-долго просидел, не двигаясь, на пианинном низком стульчике.

Его боевой самолет так и не взлетел почему-то.

За рекой сочно зеленело гороховое поле. Созревало. Созрело. Собрались мальчишки по утру, проверили резинки на тренировочных — крепкие, много гороха выдержат, побежали на речку.

Перешли ее в брод, нырнули в зеленое, росой осыпанное поле — гороху там! Наелись от пуза, стали набивать горох за пазухи. Вдруг!

— Атас! Спасайся, кто может! — крикнул Васька, и очумело заколотили кеды по земле.

Да разве спасешься от объездчика — у него конь ракетой летит.

Бегут мальчишки к оврагу, выбрасывают горох, шмыгают носами: так не повезло! А тут:

— А-а! — раздался Женькин крик. — Корова!

Там в овраге, у ручья, бродила мордой вниз корова: пятнистая, толстая, может быть, даже рекордистка. А рядом теленок, тоже пятнистый, от мамы ни на шаг.

— А-а! — мчится Женька по склону оврага, свернуть не может — скорость набрал не сворачиваемую, почти космическую, а корова и теленок стоят перед ним китайской стеной — широкой, высокой.

— И-и! — взвизгнул Женька и прыгнул.

Прыгал он здорово. В «отмерного» у всех выигрывал. А тут корова. С теленком. Как китайская стена. Но разве человеку, даже мальчишке, перепрыгнуть китайскую стену? Перелетел Женька через теленка, а на корову сил не хватило — точь-в-точь посредине широкой спины приземлился — прикоровился. Спина у нее нежесткая, не ушибся он, испугался только от неожиданности и замер.

Корова от такой наглости вздрогнула, вздернула по лошадиному мордой, сиганула через ручей и припустилась по оврагу. Теленок за ней: не отдам мамку, самому еще пригодится. А у мальчишек сил нет бежать. Плетутся по оврагу, завидуют Женьке, растопырившему ноги на корове, слушают грохот копыт — совсем близко объездчик! Но в этот миг…

— Р-ра-га-га! — заржал конь, остановился резко, сбросил седока, парня молодого, удалого.

Тот вскочил, хлопнул себя по коленкам и сам заржал, скорчился, упал в траву… хотя, что тут такого смешного: ну скачет человек на корове — ноги с непривычки раскорячил.

Корова взлетела по склону оврага и остановилась: не побегу дальше, неподкованная я. Конечно, кому охота босиком по асфальту носиться?! Женька понял, что дальше она не побежит, а слезть не может — трудное это дело. Подоспел теленок, ткнулся маме в бок, та опомнилась, дрыгнула ногами. Женька как был в раскоряку, так и сполз с коровы. Лежит, охает. Корова презрительно осмотрела горе-наездника — тоже мне, гаучо нашелся, ковбой! — развернулась и гордо направилась с радостным теленком в овраг.

Объездчик, похохатывая, забрался на коня, поскакал домой.

Мальчишки подошли к другу и похвалили его в один голос:

— Ну, Жека, ты дал! Как мамлюк скакал. Спас нас.

А Женька слушал их, мелко подрагивая, и копался за пазухой: там несколько стручков осталась — вкусная вещь горох, ничего не скажешь.

Вооружение жилпоселовских воинов было отменным: рогатки, сабли, луки со стрелами, шпоночные пистолеты, винтовки. Голыми руками их не возьмешь.