Владимир Добряков - Зуб мамонта

— Тетьлен, а Вадим машину не собирается покупать?

— Вот уж не знаю, — ответила она.

— Но Вадим же — автомеханик. Должен классно водить машину.

— Должен, по идее, — согласилась Елена Сергеевна. — Но про машину ничего не писал мне…

Алька еще посидел немного, но женщины уже заговорили о другом, не интересном. Ему захотелось побежать к Валерке, рассказать про зуб мамонта.

— Помешался на машинах, — увидев, как за окном мелькнула Алькина рубашка, сказала тетя Кира. — Буквально бредит.

— Дети своего времени, — улыбнулась Елена Сергеевна. — Таков век. Атом, кибернетика, скорость, машина…

Новость о зубе мамонта Валерка встретил без энтузиазма:

— Костяшка! Был в музее — чего интересного? Кости как кости — большие, треснутые… Лучше пойдем посмотрим на Буяна. Чего-то скулит, утром есть не стал.

Буяна отыскали под яблоней. Лежал, уронив на лапы черную лобастую голову, посмотрел на ребят долгим, Альке показалось, очень жалобным взглядом.

— Заболел, что ли? — спросил он.

— Кто же его знает. Не говорит.

— Давай врача вызовем?

— Еще чего! — сказал Валерка. — Это же собака. Дворняжка.

— Ну и что! Галка рассказывала — у них морская свинка заболела, так ездили к специальному врачу. Укол сделали.

— Галка! — скривился Валерка. — Пусть она и ездит. А если уж пес занемог, то ничего не поделаешь — или сам выздоровеет, или подохнет… Пошли, пусть лежит… Хочешь яблока? На этой яблони — почти спелые уже. Грушовка.

Чего спрашивать? От яблок ветки гнутся, а он спрашивает, будто жалеет. Алька выбрал покрупнее, потянул к себе.

— Тише! — сказал Валерка. — Тянет! За хвостик покрути — отвалится.

И верно: отвалилось.

Алька обтер яблоко рукавом, вонзил в него зубы. Ух, и правда — сочное, сладкое…

В этот день, в пятницу, подох Буян. Утром Валерка вынес ему супа в миске, раз позвал, другой, но пес не отозвался. Валерка обошел почти весь сад — нет Буяна. Он уже подумал, не сбежал ли пес. Только как мог сбежать? Калитка заперта, забор глухой, доски на месте: Петр перед отъездом все проверил, подбил. Не просто было бы отгадать загадку, но вдруг у самого забора, в малиннике, Валерка заметил что-то черное. Это был Буян. Как пришла последняя минута к собаке, никто не видел, не знал.

Валерка сказал о Буяне бабушке. Она перекрестилась, охая, пошла взглянуть.

— Отслужил свое, отгавкался. — Бабушка снова перекрестилась. — Старик. Годов пятнадцать. Али и того больше.

— Куда ж теперь девать его? — растерянно спросил Валерка.

Бабушка будто не слышала его:

— Без собаки-то как быть? — Она посмотрела кругом, — Ишь, яблок уродило! Не устережешь… Ох-хо-хо… Петька-то когда обещался приехать?

— Скоро уже, — ответил Валерка. Поняв, что от бабушки толку не добьешься, он пошел за Алькой.

Однако и Алька не представлял, что делать с мертвой собакой. Он с жалостью смотрел в неподвижные, все такие же печальные открытые собачьи глаза и только вздыхал.

— Был бы ключ от мотоцикла, взвалил бы в коляску и — на свалку. — Валерка пнул пса в бок. — Тяжелый. Так не утащишь.

— Давай похороним? — предложил Алька.

— Ты скажешь! Веревку сейчас за ногу привяжу и выволоку в балку. За сад. Или прямо за хвост тянуть.

Алька представил, как Валерка тащит за хвост Буяна, сопит при этом, ругается, злится. И сам разозлился:

— Руки, боишься, отсохнут! Тащи лопаты!

Как ни странно, решительный Алькин тон подействовал на Валерку. Не сказав больше ни слова, он принес из сарайчика лопаты.

Яму вырыли тут же, рядом с малинником. Положили туда Буяна. И сразу же принялись торопливо забрасывать яму землей. Утрамбовали землю. Но все равно получился небольшой холмик. Алька устал. Ему хотелось помолчать, а Валерка сказал:

— Как нарочно: сад сторожить надо, а Буян сдох. Ребята узнают, что нет собаки, быстро лазейку разведают. Хоть братуха бы скорей приезжал.

— Тете письмо сейчас прислал, — сказал Алька.

— Да ну! Братуха? Во дает! А нам ничего не прислал. Не знаешь, что пишет?

— Прочитать не дала. Только видел: открытка там с церковью. Красивая открытка.

— Ну, совсем втюрился братуха. Открыточки посылает! С церквями! Во, Алеха, как бывает! Любовь.

Открытку тетя Кира в самом деле не дала прочитать племяннику. То, что написал Петр, и позабавило ее, и удивило. Никак не ожидала она такого от Петра. Видно, отдых, впечатления и разлука благотворно действуют на него.

«Милая моя Кира! — написал на обратной стороне открытки суровый и немногословный Петр Шмаков. — Об этой церкви Святой Анны Наполеон сказал: «Если бы я мог, то взял бы ее на ладонь и перенес в Париж». И я говорю: если бы ты позволила взять тебя на руки, то я унес бы тебя хоть на край света, хоть в Париж, хоть в Вильнюс, хоть в Антарктиду. Ну, соглашайся!».