Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок

Витька сначала не сообразил, что это Димка предлагает ему сражаться на дуэли, но когда тот снял со стены две шпаги, висевшие крест-накрест над письменным столом, и спросил, не возражает ли Черенок против такого вида оружия, то Витька наконец понял, что его ожидает. Витька принял вызов без колебаний. Сражаться так сражаться! Тонкая, прямая шпага, с гнутым проволочным эфесом, была надежно зажата в руке.

Димка достал из ящика стола защитные маски. Противники нацепили маски на лица и, встав друг перед другом в боевую позу, по команде кинулись в атаку. Димка в последнее время, видимо, здорово тренировался. Витька с трудом отбивал его быстрые и точные выпады. Если быть честным, то два Димкиных укола были «смертельными», и Витьке по правилам надо было упасть на пол и признать свое поражение. Но падать ему не хотелось, а Димка великодушно прощал его и все наскакивал, коротко взмахивал шпагой и сотрясал воздух воинственным кличем: «Умрешь, презренный!» Однако не Витьке пришлось «умереть». Димка нерасчетливо ринулся на противника, и конец Витькиной шпаги царапнул Димку по шее. Сильно царапнул. Даже кровь показалась. Димка снял маску, подошел к зеркалу, стер капельку крови и несколько секунд каким-то неподвижным, скорбным взглядом рассматривал свое отображение. И вдруг Димкины губы разошлись в улыбке.

— Хорошо, — выдохнул он.

— Чего хорошо-то? Йодом надо смазать. Вон, опять — кровь.

— Это ничего, — сказал Димка. — Пролил кровь…

И когда Витька возвращался на велосипеде домой, и когда ехал автобусом в школу, он не один раз вспоминал эту дуэль. Но вот только сейчас, в классе, глядя на Сашу Полякову, сидевшую на второй парте, Витька до конца понял смысл Димкиных слов: «Пролил кровь». Димка не досказал фразы. А прозвучать она должна была так: «Пролил кровь из-за дамы». Все ясно: это из-за Саши он дрался на дуэли, из-за нее пролил свою кровь и был этим доволен. Точно. Ведь недаром иной раз в переменку Димка спускался с третьего этажа, где занимался их пятый класс, сюда, на второй этаж. Приходил будто бы проведать Витьку, а сам все время пялил глаза на Полякову. Бывало, Витька перехватывал его взгляд. Догадывался. Но виду не подавал.

Конечно, Саша — девчонка что надо. Витька пересчитал голубые горошины на ее банте, вновь вздохнул: хоть бы обернулась, посмотрела на него. Нет. Не шелохнется Саша. Слушает, слушает. Обиделась. Это ясно. Витька утром слышал, как она звонила в колокольчик, но лишь усмехнулся про себя: «Звони, звони, учителка! А я поехал. У меня свои дела».

И уехал… Эх, это не он Димку должен был ранить, а, Димка — пронзить шпагой его насквозь…

Черенок не заметил, как пролетел урок. На переменке он выждал, когда Полякова одна шла по коридору, догнал ее и, волнуясь, заговорил:

— Злишься, да?.. Не злись. Получилось так…

Шагая с ней рядом и заглядывая в лицо, он рассказал Саше, как накануне заклеил с отцом велосипедную камеру, как решил проверить ее, как ребята на старой квартире долго не отпускали его. О дуэли с Димкой он ничего не сказал.

— Но уроки я делал, честное слово, — клятвенно заверил Витька. — Хочешь, покажу, если не веришь? Два примера всего не успел. И устные не прочитал…

Саша думала, что злости ее надолго хватит, однако ошиблась. Села за парту, а Юра Хохлов (он наконец одолел свою ангину) вдруг спрашивает:

— Чего это ты улыбаешься?

— Я? — удивилась Саша. — Да нет… ничего.

Она оглянулась к окну, на третий ряд, — Черенок с озабоченным видом доставал из портфеля тетрадки.

«А все-таки он сдается», — обрадованно подумала Саша.

Но как трудно было Черенку сдаваться!

Из школы они ехали в автобусе вместе. И Витька, глядя в окно на мелькавшие машины, которые неслись им навстречу, сказал задумчиво:

— Может, мне вечером уроки сделать?.. Что сегодня по телику, не помнишь?

— Кажется, футбол. — И Саша испытующе покосилась на Витьку.

— Это я знаю. «Спартак» — «Карпаты». В 20.30 начало. Второй тайм будут показывать. Жалко им всю игру показать!.. А до футбола, не помнишь?

— А до футбола пусть твой телик отдыхает.

— И правда! Возьму и сделаю вечером уроки. Ну, хоть не все… Ты утром позвякай мне!

— Витя, — потупившись, сказала Саша, — я звонить не буду. Сделаешь уроки и сам позвонишь. Или если что-то непонятное встретится, тоже позвонишь…

Да, намерения у Витьки Черенкова были прекрасные. А что вышло на деле?

Часов в десять Саша от Витьки сигнала еще не ждала. А чем ближе стрелка на часах подходила к одиннадцати, тем чаще она стала прислушиваться. Даже все двери специально открыла (уроки она делала в своей комнате).