Ульф Старк - Петтер и красная птица

Сбежать — это был ещё и способ отомстить. И самому себе, и им тоже.

Удрал я в понедельник вечером. Я дождался, пока все заснули. Тогда я тихонько встал и оделся. Я прислушался — Лотта дышала ровно и спокойно, спала. Я вытащил из-под подушки фонарик, который спрятал заранее. Зажёг его и на цыпочках пошёл к письменному столу у окна. По дороге я наткнулся на куклу — эти куклы валялись у нас повсюду. Кукла была пластмассовая и отлетела далеко, скользя по линолеуму. По дороге она, наверное, села, а когда снова упала на спину, пропищала что-то вроде «мама». Я даже вздрогнул, так мне показалось громко.

Не проснулся ли кто? Лотта повернулась, но только ещё глубже уткнулась носом в подушку. Я подкрался к столу. Нашёл бумагу и ручку. Надо было оставить записку, не мог же я просто взять и исчезнуть без следа.

На листе из тетрадки для рисования я написал красным фломастером:

Не надо мне было вообще родиться, без меня вам было бы лучше. Поэтому я ухожу. Надеюсь, всё станет хорошо. Мои вещи оставляю Лотте. Кроме «Хоккея» — это Стаффану. Не беспокойтесь. Я не пропаду. Я вовсе не хотел причинять вам столько неприятностей.

Привет поросёнку.

Я положил записку на кровать, чтобы утром они увидели. Потом я надел кеды. Прежде чем отправиться в путь, я подошел к Лотте. Я смотрел на её лицо. И вдруг мне стало так грустно, что надо убегать из дома. Может, я ещё когда-нибудь вернусь, подумал я. Я тихонько наклонился и почувствовал её тёплое дыхание. Я осторожно поцеловал её в лоб.

— Ну, сестрёнка, — сказал я. — Теперь уж тебе придётся расхлёбывать эту кашу. До свидания.

Я подошёл к окну. Через дверь было бы слишком рискованно, пришлось бы пройти мимо их спальни, ещё наткнёшься на что-нибудь. Нет уж, лучше не надо. Я ведь знал, какой я ужасно невезучий.

Я приподнял раму и бесшумно вылез наружу.

Но прежде чем совсем уйти, я взял с подоконника деревянного поросёнка и сунул его в карман.

«Куда же мне пойти? — думал я. — И на, что я буду жить?» В кармане брюк у меня было шестнадцать крон семьдесят пять эре — всё, что я накопил. До конца жизни вряд ли хватит. Ещё у меня был перочинный нож. Чтобы резать колбасу. Только где её взять, колбасу-то?

Я подумал, что надо завернуть к Стаффану, чтобы сказать, что я ушёл из дома и получить советы на дорогу.

Всё небо было в низких, тёмно-лиловых тучах, будто чьи-то великаньи руки тянулись сверху к холмам и к долине — вот-вот подцепят крошечный посёлок и уволокут его с собой или сожмут в ладонях, как мячик, и зашвырнут куда-нибудь повыше. Окна домов были уже тёмные. Вдалеке, там, где фабрика, был виден яркий свет прожекторов. Дальбу уже спал. Вся Швеция спала, закутавшись в темноту. Сквозь тучи иногда проглядывала зеленоватая половинка луны.

Я спускался по нашей улице. До Стаффана идти было недалеко. Он жил внизу, где уже начинался сам посёлок.

В окне его комнаты штора была опущена. Он жил на первом также. Я встал на цыпочки и постучал. Никакого ответа. Через некоторое время штора приподнялась до половины, и я увидел расплющенную физиономию Стаффана — нос ну прямо поросячий пятачок. Он увидел меня и состроил кислую рожу.

Рама приподнялась.

— Привет, — сказал он. — Чего это ты шляешься по ночам?

— Я решил сбежать из дома, — сказал я. — Вот пришёл попрощаться.

Он, по-моему, даже не очень удивился, а я-то думал, он просто обалдеет.

— Ну, ты даёшь, — сказал он. — Влезай-ка. Надо нам это дело обсудить.

Я стал протискиваться в узкое отверстие. Стаффан схватил меня за руки и помог влезть.

— Располагайся, — сказал он и показал на развороченную постель.

Я сел, а Стаффан взял стул, повернул его спинкой ко мне и уселся на него верхом. Он обхватил руками спинку, упёрся в них подбородком и задумчиво глядел на меня.

— Вот, значит, как, — сказал он. — Значит, ты решил сбежать?

— Да, — сказал я. — Это всё, что я могу для них сделать. Всё так запуталось, что просто ужас. Я думаю, без меня они сумеют разобраться. Лучше мне не ввязываться. Им и без меня тошно.

— Да, с этим свадебным юбилеем, конечно, не очень здорово получилось, — сказал он. — Никуда не денешься: моя недоработка. Допущены просчёты при составлении плана, это бесспорно. В результате конструкция сработала вхолостую. Но я позвонил твоему отцу и всё рассказал.

Про это я ничего не знал. Я ведь сидел взаперти, как морская свинка в клетке.

— Ну, а он что?

— Да ничего. Честно говоря, не проявил большого интереса. Просто взял и положил трубку. И я решил, что не стоит перезванивать.