Пилар Матеос - Герусо хочет стать человеком

— Котенок! Какой хорошенький!

— Я его для тебя держу уже несколько дней.

— Да это же самый расчудесный подарок в моей жизни!

А иногда, без всякого дня рождения, Герусо ухитрялся потихонечку, контрабандой, засунуть в коробку апельсинового петушка на палочке или шоколадное пирожное; и все дети в квартале были его друзьями.

Вообще-то его работа вовсе не была уж такой приятной, как могло показаться. Сколько раз он дрожал от холода, развозя на своем велосипеде заказы, сколько раз попадал под проливной дождь и, конечно же, сразу промокал до нитки, а потом никак не мог избавиться от насморка и кашля. Велосипед у Герусо старый-престарый и весь ржавый, да и тяжеленный к тому же, а когда ему приходится подниматься по крутой улице с доверху нагруженной коробкой, он весь обливается п о том и у него темнеет в глазах. Само собой, он умел ездить, не держась руками за руль, крутить педали, сидя на багажнике, а еще мог кататься на одном заднем колесе, подняв переднее, словно это и не велосипед вовсе, а конь. Герусо много чего умел…

В этот день Герусо уже в который раз демонстрировал свое мастерство друзьям, Марио и Никетте, и вдруг обнаружил, что у него украли коробку с заказом. Герусо прошиб пот, словно он взобрался на крутую гору.

— Мамочка родная! Что я теперь скажу сеньору Хулиану?

Он долго и лихорадочно искал коробку, ему помогали Марио и Никетта, но все их усилия оказались напрасными — коробка исчезла. Кто мог ее украсть? Герусо очень хорошо знал улицы своего квартала и людей, которые здесь жили. Это был совершенно новый район, и все жители поселились здесь почти одновременно. Конечно, случалось, что кто-то из соседей приезжал, а кто-то уезжал, но Герусо знал всех и каждого и тотчас сообщал друзьям.

«В доме четырнадцать поселилась новая соседка, архитектор. Она сказала, что рядом с парком будут строить спортивный комплекс».

Сеньора Консуэло, тетя Герусо, говорила с довольным видом:

«А что? Из парня может выйти неплохой детектив!»

…Трое друзей остановились перед книжным магазином. Затаив дыхание, они смотрели на витрину, в которой была выставлена игрушечная железная дорога. Она стояла здесь всю зиму, и тем не менее им не надоело ее разглядывать.

— В нашем квартале нет воров, — сказала Никетта. — Во всяком случае, я не знаю ни одного.

Поезд шел на поворот, и Марио с трудом оторвал взгляд от витрины, чтобы возразить Никетте:

— Ну что ты болтаешь! (На семафоре загорелся красный свет, и поезд остановился.) Ведь на человеке не написано, что он вор. Это же чепуха! Если люди про кого-то знают, что он вор, ему больше не дадут воровать, и, значит, он перестанет быть вором. (Поезд нырнул в туннель. Никетта присела на корточки, чтобы посмотреть, как он исчезает внутри.) Ты ничего не понимаешь, — продолжал Марио. — Они могут воровать так, что никто не заметит. Например, человек знает, что у него украли коньки, но кто именно это сделал, неизвестно.

— А у тебя что, коньки украли? (Последний вагон еще не исчез в туннеле, а уж паровоз появился с противоположной стороны и, набирая скорость, понесся вперед.)

— У меня? Да у меня их никогда не было…

— А все-таки у тебя украли коньки или не украли?

— Конечно, нет. Как можно украсть то, чего нет?

— Вот именно, — заключила Никетта. — Потому что в нашем квартале нет воров.

Было совершенно ясно, что среди соседей нет мошенников. Наверное, коробку украл кто-то чужой или человек, совсем недавно переехавший в их квартал. Дети начали лихорадочно вспоминать, кого из новых жильцов они видели в эти дни в баре у Себастьяна, по прозвищу Бык, в булочной или в скобяной лавке Хуана…

Когда Герусо думал, он замирал и становился похожим на статую. Если он опирался подбородком на руку, то так и застывал в этой позе. Никетта грызла ногти и глазела по сторонам. Марио охватил лоб руками, а потом резко вытянул их перед собой. Он даже подскочил от радости:

— А я знаю, кто это сделал! Дядька на мотоцикле! Он еще всегда ставит его возле твоего дома.

— Ну ты и скажешь! — возмутился Герусо. — Ведь он же полицейский!

— Полицейский?

Марио от стыда готов был сквозь землю провалиться, но все же он постарался скрыть свое смущение. И с вызовом вздернул подбородок: