Мишель Турнье - Пятница или Дикая жизнь

Когда он сообщил о своем решении остаться на острове, удивился только Джозеф. Хантер лишь холодно улыбнулся. В глубине души он испытал облегчение, освободившись от двух лишних пассажиров. На корабле и так было тесно.

— Я расцениваю провизию и золото, взятые нами с острова, как свидетельство вашей щедрости, — сказал он учтиво. — В память о нашем посещении Сперанцы, позвольте мне подарить вам наш маленький ялик, в котором у корабля при наличии двух спасательных шлюпок нет необходимости.

Это была легкая лодка для двух человек, в прекрасном состоянии, идеальное средство для плавания в тихую погоду. Она заменит старую пирогу Пятницы. На этой лодке Робинзон со своим товарищем и вернулись вечером на остров.

Снова ступив на землю, Робинзон почувствовал невероятное облегчение. «Белая птица» и ее команда принесли с собой беспорядок и разрушение на счастливый остров, где до тех пор их с Пятницей жизнь была совершенна. Но что с того? С первыми лучами солнца английский корабль поднимет якорь и займет свое место в цивилизованном мире. Робинзон дал понять капитану, что предпочел бы, чтобы команда «Белой птицы» помалкивала о существовании острова и его местонахождении. Капитан обещал, и Робинзон не сомневался, что тот уважит его просьбу. У Робинзона и Пятницы впереди были прекрасные и долгие годы уединения.

Когда Робинзон спустился со своей араукарии, еще не рассвело. Он не любил грустные тусклые предрассветные часы и обычно вставал с первыми лучами солнца. А Пятница вообще просыпался поздно. Но в эту ночь Робинзону плохо спалось. Наверное, виной тому был неудобоваримый обед на борту «Белой птицы» — из-за всех этих мясных блюд, соусов и вина его сон был тяжелым и прерывался кошмарами.

Он вышел на пляж. «Белая птица» исчезла, как он и думал. Вода была серой, небо — бесцветным. Обильная роса отягощала листву. Птицы молчали. Робинзона охватила тоска. Через несколько минут, самое большее — через час, поднимется солнце и вернет жизнь и радость на остров. Пока же Робинзон решил пойти проведать Пятницу в гамаке. Он не станет его будить, но рядом с ним все-таки уютнее.

Гамак был пуст. Самое удивительное — пропали и вещи, которые Пятница держал под рукой: зеркальца, сарбакан, стрелочки, перья, шарики. Козочка Анда тоже исчезла. Робинзона охватил панический страх. А вдруг Пятница уплыл с «Белой птицей»? Робинзон побежал к берегу. Ялик и пирога лежали на сухом песке. Если Пятница хотел добраться до английской шхуны, он мог воспользоваться одной из лодок и бросить ее в море или втащить на борт. Почему он пустился вплавь среди ночи?

Робинзон стал обшаривать остров и звать Пятницу. В отчаянии, крича и спотыкаясь, он бегал от одного берега к другому, от скал к дюнам, от леса к болотам, от каменной осыпи к лугам. В нем росла уверенность, что Пятница его предал и бросил. Но почему, почему?

Тут он вспомнил, как Пятница восторгался прекрасным белым кораблем, как перепрыгивал с одного рея на другой прямо над волнами. Вот в чем дело: Пятницу соблазнила новая игрушка, чудеснее тех, которые он сам мастерил на острове.

Бедный Пятница! Робинзон вспомнил ужасные рассказы Джозефа о работорговле между Африкой и хлопковыми плантациями Америки. Наверняка наивный индеец уже сидит в трюме «Белой птицы», закованный в цепи…

Убитый горем, Робинзон продолжал поиски, но вещи, на которые он натыкался, лишь сильнее надрывали ему сердце: эолова арфа и воздушный змей, сломанные матросами; и тут вдруг он наступил на что-то твердое. Это был ошейник Тенна, покрытый плесенью. Тогда Робинзон уткнулся лбом в ствол эвкалипта и зарыдал.

Когда он поднял голову, он увидел в нескольких метрах от себя полдюжины стервятников, смотревших на него красными злобными глазками. Робинзон хотел умереть, и стервятники догадались об этом, но он не желал становиться добычей падальщиков. Он вспомнил о пещере, где провел столько прекрасных часов. Взрыв, конечно, замуровал вход в большую пещеру, но Робинзон ощущал себя настолько маленьким, слабым и ничтожным, что уж в какую-нибудь щелочку надеялся протиснуться. Тогда он спустится в теплый и мягкий колодец, свернется клубком, прижав голову к коленям и скрестив ноги, и забудет обо всем, заснет навсегда вдали от стервятников и других животных.

Он медленно направился к завалу, громоздившемуся на месте пещеры, где после долгих поисков наконец обнаружил отверстие, узкое, как кошачий лаз. Но Робинзона так скрутила тоска, что лазейка показалась ему вполне подходящей. Он протиснул голову внутрь, чтобы проверить, ведет ли ход вглубь пещеры. И тут услышал, как внутри что-то зашевелилось. Покатился камень. Робинзон отпрянул. Из-под камней кто-то выбирался, загораживая собой проход. И вот перед Робинзоном стоял ребенок. Он прикрывал рукой глаза, то ли защищаясь от яркого света, то ли опасаясь пощечины. Робинзон был ошеломлен.