Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах - том I

— Ну пойдем же, Аня!

— Нет, нет! Мне, право, некогда сегодня!

— Владимир Николаевич, уговорите хоть вы ее!

К Ане пришли подруги и уговаривали пойти с ними в театр. Они сидели на стульях, на столах и на подоконнике, брюнетки и блондинки, и одна даже с огненно-рыжими волосами. И одеты были по-разному: одни поскромнее, другие нарядные, пестренькие.

Но чем-то все-таки они были похожи друг на друга.

Вот они собрались здесь после длинного рабочего дня. Одни служат, другие учатся, пришли прямо с экзамена, из института. А теперь смеются и болтают, уйдут на весь вечер, лягут поздно, как будто и не устали совсем. Одна даже в военной форме. На нее смотрят с уважением. Через неделю она опять уедет «туда» и будет, курносенькая и загорелая, делать как умеет свое маленькое, незаметное дело.

Война еще не кончилась. Но все равно, они имеют право и отдохнуть, и посмеяться. Они имеют право среди всего тяжелого и грустного, что их окружает, найти свой маленький кусочек радости и счастья.

— Иди, Анечка, я очень тебя прошу!

Аня присела на диван рядом с Владимиром и сказала, понизив голос:

— Ты знаешь, Володя, что мне хочется?

И сейчас же девушки отвернулись от них и заговорили как можно громче.

— Мне хочется куда-нибудь с тобой вместе пойти…

— Тебе хочется, чтобы какие-нибудь… — он улыбнулся, — злые тетки и добрые дяди думали про тебя: «Бедняжка! Погубила свою молодость!»

Аня обеими руками стиснула его руку.

— Не посмеют!

Он опустил глаза.

— Ты, Анечка, меня не торопи… Дай мне привыкнуть немножко к тому, что мы… — Он сжал обе ее руки в своей. — А сейчас иди с ними, Аня. Ты серьезно меня огорчишь, если не пойдешь!

Одна из девушек, сидевшая на углу стола, за которым работал Сережа, спросила:

— Ну как, Сережа, подвигается дело?

Перед Сережей лежали в разобранном виде стенные часы. Он осторожно протирал тряпочкой зубчатые колеса.

— Ничего, подвигается, — сказал он. — Сейчас буду собирать. Они повисят у нас немножко, я проверю, а послезавтра вам принесу.

— Бить будут?

— Обязательно, — уверенно ответил Сережа.

— Смотрите, девочки, какой молодец! Ты кем будешь, Сережа, когда вырастешь? Инженером, должно быть?

Она посмотрела на Владимира.

Сережа вспыхнул:

— Да.

— Вы думаете, это из-за меня? — сказал Владимир. — Нет, просто у него врожденные технические способности. Ну скажите, какой мальчишка его возраста мог бы с такой смелостью распотрошить чужие часы?

Сережа засмеялся.

— А часы совсем не такая уж непрочная вещь. Вы знаете, когда я был еще в первом классе, мама мне подарила игрушку — в Москву ездила, привезла… То есть даже не игрушку, а настоящие часы, ходики, только в разобранном виде. Я их собирал и разбирал, как мне хотелось. А иногда бывало так: я все металлические части выну, а Любочка к пустым часам веревочку привяжет и мишек своих, как в коляске, по полу катает… Потом я опять все колесики на место ставил, и ходики опять шли. Очень прочные были.

Сережа замолчал. Аня подошла к нему, чмокнула в затылок и спросила:

— А ты, часовщик, пойдешь с нами?

В комнате стало совсем тихо. Сережа сел на подоконник у открытого окна. Минуту назад смех и громкие разговоры доносились из этого окна, должно быть, до самой площади.

Звали и Сережу, но он не пошел. Ему хотелось просто посидеть дома. Теперь он особенно ценил вечера, когда они оставались вдвоем. Экзамены были сданы, ученье кончилось. Времени оставалось много. Правда, сидеть без дела Сережа не умел, но иногда он чувствовал какую-то странную пустоту.

Несмотря на равенство углов в их домашнем треугольнике, Сережа иногда оказывался в положении стакана, отслужившего свою службу и оттесненного в глубину полки красивыми чашками Ани.

Он признавался в этом самому себе без горечи, но иногда ему бывало грустно.

Владимир читал газету, всю подряд, до конца. Даже — Сережа это видел — прочел репертуар театров.

— Энергичный народец, — сказал он, откладывая газету и беря книжку.

Сережа понимал его с полуслова: он говорил о девушках, Аниных подругах.

Через несколько минут он захлопнул книжку.

— Такого человека удавить — мало! — это относилось к автору книги.

Он подошел к карте Европы и, заглядывая в газету, проверил, правильно ли стоят флажки на французском побережье. Флажки стояли правильно — он сам воткнул их еще утром. Остановился около часов, которые Сережа повесил над диваном:

— А ведь идут!.. Молодец, Сергей. Тикают.