Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах - том I

— То есть что не говорить? Что он глупости делает? А это, по-твоему, умно? — Она подняла смятый чертеж. — Ну, посмотри, как он начал: какое это хорошенькое колесико! А дальше? А дальше он вспомнил, что не может работать левой рукой. И посмотри, как все сразу затряслось и разъехалось!

— Аня, вы же знаете: это контузия.

— Никакая не контузия! Просто скверный характер: у него дрожат пальцы, когда он психовать начинает. Почему он не может работать спокойно? Конечно, глупый.

Сережа собрал свои инструменты, сказал:

— Аня, вы меня извините, я лучше пойду в ту комнату, — и перешел к своему маленькому столу.

Но он ничего еще не успел толком подчистить — Аня уже стояла за его спиной.

— Возвращайся, — сказала она. — Я не буду больше говорить, что он глупый. А то так скучно: ты здесь, я там.

Сережа вернулся на прежнее место к окну.

Рейсфедер, циркуль и линейка двигались, как живые, в ловких пальчиках Ани.

Никаких поправок, никаких подскабливаний. Она уже растушевывала что-то и, по-видимому, тоже наводила последнюю красоту.

— Мне даже нравится, что ты его так защищаешь, — говорила она. — Но скажи мне, Сережа, одно: если он делает что-то нужное, почему он показывает только тебе и никого не просит ему помочь? А если это не нужно, зачем так над этим страдать и комкать и в окно выбрасывать? Разве это умно? Вот это и называется «пси-хо-вание»!

Сережа взглянул на часы.

— Аня, он скоро вернется. Я думаю, нам нужно кончать.

— Почему кончать?

— Ему будет неприятно. Он просил меня готовальню и все остальное куда-нибудь подальше от него спрятать, чтобы на глаза ему не попадались.

— А ты так и слушаешься? Эх ты! Я бы готовальню, наоборот, на самом видном месте оставляла. Один раз не вышло — выйдет в другой. Пускай старается. Покажи, что там у тебя, давай сравним.

Аня положила оба чертежа рядом на стол, а третий, смятый, держала в руках.

— Странно, — сказала она, — мой на твой совсем не похож. Нельзя даже сказать, что мы одно и то же старались сделать. Но мой все-таки лучше.

— Вот эта нарезка винта, — нерешительно сказал Сережа, — куда она у вас уходит?

— Как куда уходит? Сходит на нет!

— Получается, Аня, как-то непонятно.

— Это у него непонятно, а не у меня. Именно в этом месте самое бешенство и началось: видишь, даже бумага тоньше стала.

— А это у вас что?

— Это тень.

— Аня, по-моему, тень на чертежах не делают.

— Можно, конечно, не делать, но с тенью более выпукло. Вот посмотри в этом журнале: какая-то металлическая штуковина, а рядом с ней тень.

— Так это же фотография, а не чертеж!

— Ну уж не знаю. В конце концов, это неважно. Тень можно уничтожить, если она не нужна.

Сережа подбежал к окну.

— Аня, он идет.

Аня стала собирать инструменты.

— Ладно, уж так и быть, спрячь это все. Мы знаешь как сделаем: сейчас пообедаем, потом пускай он полежит, отдохнет, а тогда уж мы ему покажем и поговорим.

Эта заботливость примирила Сережу с Аней. Он быстро убрал все со стола и поставил греть чайник. Аня доставала посуду из шкафа.

После обеда, когда Аня решила, что отдыхать достаточно, она сделала знак Сереже.

Он подошел к Владимиру, даже немного задыхаясь от волнения.

— Вот, посмотрите, — начал он, — я попробовал…

По тому, как Владимир улыбался и морщился, разглядывая чертеж, Сережа видел, как он растроган.

— Сережка, ты ангел! — сказал он наконец.

Сережа слишком хорошо знал его лицо.

— Это не годится? — спросил он огорченно.

— Милый друг, для ангелов не обязательно…

— Володя, посмотри, я тоже попробовала, — Аня положила чертеж к нему на колени.

— Спасибо, Анечка, я очень тронут. Очень красиво, можно далее сказать, художественно у тебя получилось!

Он хотел поцеловать ее руку, но Аня не дала, а схватила свой чертеж и поспешно его разорвала, сначала пополам, а потом на четыре части. Сережа медленно разрывал свой.

— Зачем же вы рвете? — спросил Владимир. — До чего же вы обидчивые! Тогда по всей справедливости нужно четвертовать этого главного виновника, чтобы он больше не смущал людей. Держи, Сережка, за этот край! Такие отношения? Свое рвешь, а мне помочь не хочешь? Держи крепче, тебе говорю!

Когда все три чертежа были как следует разорваны, Аня прошлась по комнате, как бы разводя пары для воинственного разговора.

— В конце концов, — начала она, — кроме меня и Сережи, есть очень много чертежников, которые разберутся во всем этом гораздо лучше нас и сделают тебе все, что нужно.