Михаил Горбовцев - Мишкино детство

— Я первым долгом не на хвостовское имение разбойников поведу, а на Никанорычеву кузницу. Одно черное место от нее оставлю, — быстро решает Митька.

— Так это ж игра, — напоминает Мишка.

— Попробуй к нему взаправду ткнись, он тебя молотом по голове как стукнет — аж искры брызнут, — заметил Сашка.

— Ну, как вырасту — разорю.

— А то давайте в Андрея сыграем.

— В какого Андрея?

— Платонушки племянника. Был штукатур, потом почти на инженера выучился, а потом его на край света сослали, где птицы на лету мерзнут.

— Не, в этого не надо, — возражает Митька. — Лучше в Савицкого. Я Савицким буду…

Солнце почти спряталось. От него остался только маленький красный ноготь. Откуда-то донеслись стук колес, ржанье жеребенка и лай собак.

Скрипнула Мишкина калитка. Из трубы Никанорычевой избы медленно поплыл дым — наверно, Никанорычевы поставили самовар. Положив палец в рот, у калитки Дарьина двора стоит грустная маленькая Олятка.

От Митькиного двора донесся голос матери: она звала Митьку домой.

— Миш, так ладно, я буду Савицким? — говорит Митька поднимаясь.

У Мишки еще не прошла жалость к другу. Он сейчас готов бы не только сделать Митьку Савицким, а самим Иваном-царевичем.

— Ладно, — говорит Мишка.

Если бы не отец, то Мишка так, пожалуй, и не смог бы никого побороть из своих сверстников. Выручил отец.

— Хочешь, научу, как добыть силу богатырскую? — сказал он однажды Мишке.

— Хочу.

— Тогда слушай…

И отец рассказал, как когда-то давно, когда он был еще маленьким, как Мишка, через Вареновку проходил отставной солдат. Солдат этот попросил у отца кусок хлеба. Отец отрезал и вынес ему чуть не пол ковриги. За это солдат научил отца добывать силу богатырскую. Наука оказалась очень простой: отец должен был по этой науке каждый день носить воду, рубить дрова и при этом про себя приговаривать: «Расти, сила богатырская». Отец носил воду, рубил дрова и стал сильным.

— Только воду надо не сразу по ведру носить, — пояснил отец, — а сначала недели четыре по четверть ведра, потом по полведра и затем уже по ведру.

— А как по ведру — так и бороться можно, — подсказал Мишка.

— Нет… Когда бороться, тогда скажу, — возразил отец.

Дома отец бывал редко. Но когда приходил домой, Мишка сгибал руку и первым долгом спрашивал:

— Ну как, пора?

Отец пробовал мускулы и говорил:

— Нет… еще как голубиное яйцо. Вот когда станет к куриному подходить, тогда можно…

Долго и терпеливо носил Мишка воду, рубил дрова. Наконец, один раз, потрогав мускулы, отец улыбнулся и сказал:

— Теперь можно…

Мать, слышавшая этот разговор, нахмурилась и стала ругать отца.

— А что ж, по-твоему, курица — и та пусть мальчишку клюет! — возражал отец.

Наука отца пошла впрок. Почти всех ребят-одногодков Мишка стал побеждать. Таких же, как Юрка и Сашка, он одолевал любой рукой: хоть правой, хоть левой. Но Митьку, своего лучшего друга, никак побороть не мог. Сколько раз бывало сцепятся, повозятся и разойдутся. Один раз Мишка до того обозлился, что, будто нечаянно, ударил Митьку по носу, а Митька сбил Мишке шапку. Завязалась драка. Разняли мужики.

Санька, старший Мишкин брат, видел эту борьбу и хотя с Мишкой был в ссоре, но, укладываясь спать, шопотом укорял его:

— Вот потому ты и не сбарываешь Митьку, что не ешь нижних корок.

Из-за корок Санька был, собственно, и сердит на Мишку. Оба они срезают лучшие корки на хлебе. Когда хлеб пекся на капустном листе, тогда срезались нижние, чуть подрумяненные, но мягкие корки. Теперь лист вышел. Хлеб печется на отрубях. Теперь срезается верхняя корка. Коврига уродуется, становится как бы лысой. Мать ругает Саньку, как старшего.

— Ты знаешь, почему лошади сильные? — спрашивает Санька и тут же поясняет: — Потому что им резку отрубями посыпают. Сила — в отрубях…

Доводы Саньки показались Мишке убедительными, и он стал есть нижние корки. Но и нижние корки не помогли — одолеть Митьку никак не удавалось. И снова выручил отец. Он долго не был дома — мешал весенний разлив Гнилого ручья. Домой он пришел, когда ручей вошел в свои берега, когда Кобыльи бугры покрылись щетиной травы и стал распускаться ракитник.

— Ну как? Ребят сбарываешь? — спросил отец.

— Сбарываю, да не всех. Митьку никак не могу побороть, — пожаловался Мишка.

— А воду носишь? Дрова рубишь? — спросил отец.