Константин Иосифов - Охотники за джихами

Так как пещерные люди добывали огонь трением, то Нелли положила себе на колени лопатку и стала тереть ручку её рукояткой топорика. Неизвестно, как долго она занималась этим делом, — время ведь в пещере течёт по-особенному, потому что пещеры стоят в стороне от общего потока жизни. Одно можно сказать с уверенностью: Нелли тёрла лопатку с большой добросовестностью. Когда же она попробовала её, то ручка была холодной. Видно, пещерные жители тёрли как-то иначе.

Отложив лопатку, Нелли пошла в обход пещеры, держа топорик наготове, — должна же она осмотреть свои владения! Освещая свечой стены, она осматривала каждый выступ, каждое углубление — а вдруг попадётся какая-нибудь стрела, которая укажет на клад? Хоть археологи кладами не занимаются, но всё-таки…

В одном месте она заметила, что стена гладкая, как если бы кто-то срубил на ней все выступы. И тут Нелли вспомнила, что все пещерные жительницы очень любили украшать стены своих жилищ рисунками. Сидит себе в пещере какая-нибудь пещерная девочка и думает о том, что делают на воле её близкие. Думает и выбивает кремнёвым топором рисунок — и как они мамонта в яму загоняют, и как рыбу ловят, и как за медведем охотятся.

Кремнёвого топорика у неё не было, но зато был очень хороший туристский.

Нелли ударила топориком по стене. На стене осталась борозда.

Тогда Нелли укрепила свечу на выступе стены и стала выбивать рисунок, бормоча себе под нос, чтобы не было так страшно и скучно:

— Ну, держитесь теперь!.. Хотите разыграть прохиндеев, а ваша синантропка разыграет вас. Будете знать, как оставлять бедную синантропку одну.

Прежде всего она выбила огромный круг — солнце. Из круга пустила в разные стороны лучи. Под кругом нарисовала прямоугольник — волейбольную сетку. По сторонам сетки расположила своих пещерных братьев — неандертальца и кроманьонца с поднятыми руками.

Чтобы придать бороздам древний вид, она запорошила их землёй.

Когда ребята вернулись, Нелли старательно углубляла лаз лопаткой, напевая пещерную песенку, слова которой приходили к ней тут же бесконечным потоком. А мотив, скорее всего, был доисторическим.

Услыхав эту нелепую песню, ребята поморщили носы. Когда же они увидели, что Нелли не теряла времени и лаз, хотя не так-то много, но всё-таки расширила, они смилостивились и показали ей то, что принесли с воли, — аккумулятор, палки, трёхлитровую жестяную банку из-под томатного соуса, выпрошенную у водителя, старые штаны и рубаху, сунутые в последний момент в рюкзак Архимеда его чересчур заботливой мамашей на случай, если её сыночек промокнет в закрытой брезентом машине, и гирлянду электрических лампочек. Они даже разрешили Нелли принять участие в окончательном монтаже этих, столь несовместимых друг с другом предметов. А когда монтаж был закончен, они выбрались на свет, чтобы позвать прохиндеев.

Машенька и Джо грелись на солнышке у грузовика. Они сидели на упавшем дереве, и лица у них были постные. Руки Джо не вихлялись и лежали неподвижно на коленях, а Машенька жевала какую-то травинку. По всему было видно, что им и скучно, и муторно, и они не знают, что бы предпринять, чем заняться.

— Разве их теперь заманишь в пещеру? — прошептал Архимед. — Надо было осветить пещеру, и всё!

— Ну да! Плохо ты меня знаешь! Вы только слушайте и поддакивайте, — сказал Адгур и побежал сломя голову к грузовику. — Где Арсен? Вы не видели Арсена? — выпалил он прерывающимся голосом.

Слушая его, можно было подумать: «А ведь этот паренёк только что видел, как в пещере обвалился свод, завалив по крайней мере половину его друзей». И Машенька попалась на удочку:

— Что случилось? Где Арсен?

— Кто его знает! Сами ищем, — сказал Адгур немного поспокойнее. — Там, в гроте, что-то непонятное.

— И страшное! — воскликнула Нелли и сделала страшные глаза.

— Змей Горыныч? — спросил Джо и тоже вытаращил глаза, передразнивая Нелли.

— Змей не змей, а что-то шевелится. Может, там пещерный человек клад сторожит. Или питекантроп.

Ясно, Нелли чересчур загнула, и в пещерного человека в наш век, конечно, никто уже не поверит. А вот в снежного поверят. Чтобы исправить положение, Адгур заметил самым спокойным и рассудительным тоном, на какой только был способен при данных обстоятельствах.