Эмиль Офин - Тёплый ключ

— Привет югу! — кричит Лена.

— До свиданья, ласточки… — тихо говорит Костя.

…Ровно через три часа сорок минут под крылом самолёта замелькали зелёные холмы Адлера. Лёгкий толчок — и машина покатилась по бетону аэродрома. Первой на трап ступила стюардесса Надежда.

Она раскрыла коробку.

— Ну!..

И ласточки полетели. Они исчезли в тёплом просторе солнечного юга, и Надежда смотрела им вслед, держа в руке пустую коробку из-под Костиных ботинок.

Костя и Лена в это время сидели дома за столом и обедали.

В сиреневых ленинградских сумерках за окном крутилась метель. Костя то и дело проносил ложку мимо рта, потому что смотрел в учебник географии.

— Где теперь наши ласточки? Может, улетели в Турцию, а может в Африку… Они вернутся, Лена?

— Будешь ты, наконец, есть? — сердито спросила сестра. — Оставь сейчас же книжку.

Костя послушно закрыл учебник. Спорить с Леной опасно: у неё в руке поварёшка. Он только сказал:

— Ведь они тут родились…

А про себя подумал: куда бы они ни улетели — в Турцию или ещё дальше, — всё равно вернутся. Не такой уж климат в Ленинграде лютый, как думает соседская бабушка. До свиданья, ласточки!

В то утро Елена Владимировна вошла в класс за пять минут до звонка, и не одна. Она привела с собой темноволосую девочку-худышку.

— Доброе утро, дети. Это — Валя Рыжова. Будет учиться с нами. Знакомьтесь.

Учительница ободряюще улыбнулась Вале, легонько подтолкнула её к ребятам, а сама вышла из класса.

Ребята смотрели на новенькую. Ничего особенного — школьница как школьница: коричневое платье, чёрный фартук, две косички с бантиками. Лицо тоже обыкновенное, только бледное чуть-чуть. А глаза большие, круглые и часто моргают — вроде бы испуганные.

— Чего ты топчешься возле дверей? Не бойся, иди сюда, — позвал Борька-Медведь.

Борька — самый сильный мальчик в классе, главный заводила и насмешник. Если, например, прыгать через парты или устроить кучу-малу, он первый. Впрочем, ученик он тоже первый. Может быть, поэтому он и насмешничает над отстающими и лентяями. Дразнит, задирает при всём классе, доводит по-всякому. А потом вдруг двоечник становится троечником, а то и четвёрки начинает хватать. И это у Борьки называется «взять на буксир». Волосы у Борьки кудлатые, на веснушчатом некрасивом лице почти всегда улыбочка. И если он обращается к кому-нибудь с этой улыбочкой да ещё нежным голосом, значит, наверняка жди подвоха: или за косу дёрнет, или подножку даст.

Именно таким нежным голосом он и сказал новенькой:

— Иди сюда, не бойся. Откуда ты взялась, мартышка?

Новенькая не обиделась на «мартышку». Держа перед собою портфель в обеих руках, она сделала два неуверенных шага к Борьке и ответила вежливо:

— Нам дали квартиру в этом районе. До моей старой школы теперь очень далеко… — И вздохнула.

— А ты не обидчивая, — сказал Борька.

— А может, она ябеда? — ревниво спросил Марик Дулов, закадычный Борькин дружок. — Ребята, давайте испытаем её!

Мальчишки тотчас же столпились вокруг новенькой. Она попятилась к двери.

— Как это?..

— А так. Посмотрим, будешь ты жаловаться Елене Владимировне! — И Марик первым подскочил к новенькой, намереваясь ухватить её за косы.

Но тут Борька ловко дал ему подножку. Марик, сбив с ног и другого мальчишку, растянулся на полу, об них споткнулись ещё двое — образовалась куча-мала.

Борька, не давая барахтающимся ребятам встать на ноги, победно подмигнул новенькой.

— Не бойся. Они пошутили.

— Глупые шутки! — сказала высокая красивая девочка. — Вечно ты, Медведев, придумаешь какую-нибудь гадость. Обязательно тебе нужно оскорбить кого-нибудь. А ещё староста! — Она подошла к новенькой и сильными руками обняла её за плечи. — Пойдём, Валя, ко мне за парту. Лиза Крючкова больна, будешь сидеть пока со мной. Меня зовут Тамара.

— Царица Тамара, — поправил Борька и насмешливо продекламировал:

И девочки, и мальчики — все дружно засмеялись. А Тамара ничего не ответила Борьке, лишь свысока посмотрела на него и презрительно повела плечами.