Ампелонов Львович: Специальный приз

Я опустил сумку на крыльцо и сел на урну. Это было самое настоящее хамство! Сколько раз я дежурил в школе, и мы никогда своих не задерживали. Через стекло на меня сочувственно поглядывала Ольга Дугинец, маленькая, коротко стриженная под мальчишку. В РИТОЛО это самая хорошая девчонка. Живет она без отца и одевается скромно.

Через пять минут на горизонте появился Саня. Он одним прыжком перелетел через забор. В руке у него болталась расстегнутая сумка, а шарф свисал почти до земли.

— Что, не пускают? — спросил Саня, подбежав к дверям.

— Кого пускают, а кого нет.

Я был уверен, что ради Сани дверь сейчас распахнется, как по щучьему велению. Так оно и вышло. Ритка, улыбаясь, направилась к нам.

Мы вошли в вестибюль, но здесь был Евгений Васильевич, и нам пришлось положить свои дневники на маленький столик, где уже лежала стопка дневников.

Настроение у меня упало: в последний день перед Новым годом получать ни за что ни про что замечание в дневник не хотелось. Мы медленно шли по коридору. Всюду еще были видны следы новогоднего бала. Пол был усеян разноцветными кружками конфетти, под потолком, цепляясь за плафоны, бежали ленты серпантина — красные, желтые, синие…

Мы поднялись на второй этаж. Тут нас нагнала Тышкевич. Она незаметно сунула Сане под мышку дневник.

— А где мой? — спросил я.

— Получишь у Евгеши, — издевательски улыбаясь, сообщила Ритка.

Саня смущенно опустил глаза. Не трудно было догадаться, что Ритка отдала ему дневник чистеньким, а мой вернется назад с замечанием.

Я махнул рукой и пошел в класс. На Санином месте я ни за что не взял бы у Ритки дневник.

День тянулся мучительно долго, уроки казались мне сегодня скучнее, чем обычно. К тому же поболтать было не с кем. Разговаривать с Саней после того, что случилось утром, у меня не было ни малейшего желания.

После зоологии мы с Игорьком собирались удрать, чтобы погладить перед концертом брюки. Как только Евгеша, забрав журнал, скрылся за дверью, Игорек рванулся к выходу. Я последовал за ним, но дорогу нам преградила Ленка Петрова, староста нашего класса.

— Ты чего? Классного часа не будет! — возмутился Игорек.

— Сейчас генеральная уборка, — тоном, не терпящим возражений, объявила Петрова.

Если не считать Ритки Тышкевич, Ленка самая яркая личность в РИТОЛО. Маленькая, живая, с аккуратной челкой и огненно-рыжим хвостом. Никого из ребят она не боится и не признает за авторитет.

— Пока не уберем класс, никто домой не уйдет! — заявила Ритка. Она специально заменила Ленку в РИТОЛО, чтобы на правах лучшей подруги старосты распоряжаться в классе.

— Какая еще уборка! — В знак протеста Юрик залез на учительский стол.

Кабинет географии мы убираем каждый день по графику, а генеральная уборка бывает перед каникулами. Чтобы никто не удрал домой, наш классный руководитель Маргарита Ивановна всегда раздает дневники в самом конце и только тем, кто участвовал в уборке. Но сегодня классная была больна, а дневники нам обещали выдать после каникул.

— Ребя, а может, уберемся по-быстрому? — нащупывая путь к компромиссу, предложил Саня.

— По-быстрому не получится! — возразила Ритка. — Надо помыть пол, стены и починить парты.

— Чур, парты чиню я, — вызвался Игорек.

— И я тоже, — спрыгнув со стола, объявил Юрик. Он мигом смекнул, что парты всегда чинят в коридоре, вернее, в рекреации, и во время починки можно сколько угодно разгуливать по школе и наслаждаться жизнью.

— Только сумки оставите в классе, — поставила свое условие Петрова. Она опасалась, что Юрик просто-напросто может удрать.

— Нечаев и Саша Ярославцев, вы будете мыть стены! — объявила Ритка, когда мы перешли в кабинет географии.

— У меня тоже, между прочим, имя есть, — заметил я.

— Саша и Леня, вы будете мыть парты, — демонстрируя свою вежливость, на весь класс прокричала Ритка.

Я махнул рукой и взял у Ольги Дугинец старую мужскую майку: она принесла ее из дома вместо тряпки. Нам с Саней досталась самая длинная и самая грязная стена напротив окна. На ней под потолком висят портреты знаменитых путешественников, а внизу обычно ставят опоздавших на урок или нарушителей дисциплины. Мы разделили стену на три части: от двери до портрета Миклухо-Маклая — этот кусочек предстояло драить мне, от Миклухо-Маклая до Семена Дежнева стену мыл Саня, а дальше начиналось царство девчонок. Здесь приступила к работе половина РИТОЛО: две Ольги — Завьялова и Дугинец.

В самый разгар уборки в коридоре раздался душераздирающий вопль: