Тамара Чинарева - Портфель чемпиона

— Темно! Ничего не видно! Только валяется кость…

— Не торопись! — приказал дед. — Пусть глаза к темноте привыкнут…

Воронухин, опустившись на четвереньки и подталкивая Рому боком, тоже пытался заглянуть в будку.

— Вижу… — сказал Рома. — Кажется, мой портфель…

— Прокурор… — передразнил дед, повернувшись спиной к конуре. — Мишка Бабурин сам себе прокурор, и сказал внуку: — Чего ты на него смотришь-то? Тащи!

Отпихнув Ромку, Воронухин запустил руку в темноту и выволок на траву перепачканный в земле портфель. Только табличка радостно сияла на солнце. «Роме Бабурину в день первого юбилея от родных».

— Ваш?

— А чей же… — сказал дед, щелкая замками. — Сейчас проверим, что внутри…

Вывалились на траву учебники и тетрадки, откатился в сторону и развернулся бутерброд с ветчиной.

— Я все понял… — радостно подскочил Воронухин. — Внук ваш портфель бросил, заигрался, а собака, почуяв запах ветчины, уволокла его. Решила угоститься…

— Математика здесь, природоведение здесь, пенал… — перекладывал школьное имущество Рома. — Все здесь, только дневника нету…

— Как же так… — присел на корточки дед. — Мясо с хлебом целое, а дневника нету… Собаке-то он на что?

И дед еще раз все высыпал на траву. Теперь каждую вещь укладывали в портфель, повторяя хором:

— Пенал — здесь… Альбом — здесь…

В конце образовалась пауза и слышно было, как шуршит бумага, в которую завернут бутерброд.

— А дневника… нету…

На прошлом уроке четвертый класс изучал рассказ писателя Куприна «Ю-Ю». А сегодня учительница литературы Лидия Ивановна велела написать по рассказу изложение. И вот теперь четвероклассники задумчиво грызли шариковые ручки. Только некоторые склонились над тетрадями и что-то писали.

— Вам же понравился рассказ… — недоумевала Лидия Ивановна. — Что же вы так нерешительно приступаете к изложению? Ну, Рома Бабурин — понятно, у него портфель украли, и он переживает, а остальные?

Четвертый класс перестал грызть ручки и уткнулся в тетради.

Лидия Ивановна сказала:

— Чтоб вам было легче, мы сейчас попросим кого-нибудь почитать начало изложения… — Она окинула взглядом парты и выбрала Катю Оляпкину.

Катя нехотя поднялась и вздохнула.

— Не бойся, читай! — подбодрила ее Лидия Ивановна.

— Я еще мало написала… — упиралась Оляпкина.

— Хорошо, что мало! Значит, ошибок мало… — съехидничал Дудкин. — Читай, Оляпка, чего там…

— Дудкин, что это за оляпка? Как ты обращаешься к товарищу? — нахмурилась учительница.

— Оляпка — это птичка… — хихикнул Дудкин. — Нам на природоведении говорили…

— Читай, Катя… — велела учительница, не обращая внимания на Дудкина.

Оляпкина поежилась и начала:

— Этот кот был всем кошкам кошка!

Класс рассмеялся.

— Ничего смешного не вижу… — постучала указкой учительница. — Катя просто не с того начала. — Надо дать портрет Ю-Ю, написать, какой у нее нос, какие лапки…

— Это у меня есть… — сказала Катя. — Спала Ю-Ю в доме, где хотела — на диване, на стульях, на пианино… Но больше всего любила спать, заползши на газетные листья…

— Листы… — поправила учительница.

— Листы… — повторила Катя.

— А что это за слово — «заползши»?

— Ну, заползя…

— Дети, разве бы Куприн мог так написать… — сокрушенно покачала головой Лидия Ивановна. — Ну, ладно, читай дальше…

— Да тут одно предложение осталось… — жалостливо посмотрела в глаза учительницы Катя.

— Тем более, читай…

— Когда я пишу по ночам, Ю-Ю вскакивает на мой стол…

— Ха-ха-ха… Оляпкина по ночам, оказывается, книжки пишет… — покатился со смеху Дудкин.

Раздался громкий стук. Будто обвалился потолок в соседнем классе или целый класс, построившись в шеренгу на физкультуре, одновременно прыгнул с места в длину. Это Катя учебником по литературе стукнула по затылку насмешника Дудкина. Рука его дрогнула и вывела в тетради жирную и безобразную загогулину.

— К сожалению, она права… — сказала Лидия Ивановна. — Хотя Ю-Ю, конечно же…

Она не успела договорить. В дверь постучали, и на пороге возникла женщина с почтовой сумкой на плече. Все, как и положено, когда входит взрослый человек, встали, а почтальонша смутилась и сделала шаг назад.

— Вы уж извините… — сказала она. — Восемь лет работаю — и пенсии ношу, и переводы, и ценные письма, а вот дневник — в первый раз…

Она протянула Лидии Ивановне школьный дневник. Лидия Ивановна взглянула на обложку и удивленно сказала: