Ирина Эрбург - Лотарингская школа

— Можешь просить Кольдо покатать нас.

— Нет уж, спасибо. Опять поедем в Версаль, опять в кафе.

— Что вы тут говорите о завтрашнем дне, когда сегодня нечего делать. Идем в кино.

— Нет денег, и лекция.

— Пойдем в дешевый.

— Лень двигаться.

— Так что же завтра?

— Может, устроить картеж на дому?

— Родители дома?

— Жоржетт, мы должны завтра ехать в сумасшедший дом.

— Ну, опять рано вставать.

— В прошлый раз было забавно. Один сумасшедший стал раздеваться. Все студенты хихикают, девчонки смущаются, а этот выживший из ума Дюма (вот так профессор! — ему бы сидеть вместе с больными) объясняет: у него боязнь одежды…

— На тебе красивая блузка.

— Мне ее сделала Мария. Она придумывает модели для каких-то мастерских. Эту модель у нее тоже купили. И она обязалась никому ее не давать. Мне она подарила, но с тем, чтобы я никому не рассказывала, откуда у меня.

— Мне нравится.

— А мне нет — рогожа.

— Мужчины ничего не понимают.

— Габи, почему ты задумалась?

— Я сегодня встретила одного человека. Он был в плаще. Во всем его облике было что-то нефранцузское. Он, кажется, учится в школе Лувра, но я его раньше не видела.

— Габи, поцелуй меня. Ты сегодня такая хорошенькая.

— Мартэн, придумай, что сейчас делать.

— Мне хочется есть.

— Съешь рогалик, я за тебя заплачу.

— Вот опять та баба. Она воображает себя интересной.

— А вот и Марсиана. Мадемуазель, вы не сядете, пока не скажете, что нам делать.

Сабина устраивает сцену Марсиане. Та с ней вчера условилась встретиться в кафе и не пришла. У Сабины не было денег, и ей пришлось оставить за кофе часы в залог.

— Габи, ты куда?

— Я звонить.

— Кому? «Ему»?

— Нет, «ей».

— Бельмон, ты сегодня слушал Ренэ?

— Он умница.

— Он лучше всего говорит, когда рассказывает о себе.

— А что сегодня интересного в «Попюлер»?

— Я не читал.

— Мы опустились до невозможности. Лень открыть глаза. Посмотрите на Пуарэ. Даже пепел не хочет отряхнуть. Посмотрите на его костюм. Весь в пепле.

— Я видел парламентский отчет. По-моему они перепечатывают из года в год одно и то же. Пуарэ, какого ты мнения?

— Я изучаю себя. Это значительно интереснее, чем изучать других.

— Идемте в «Людо» играть в бридж или в пинг-понг.

— Уже три часа, Жоржетт, иди на лекцию и запиши ее. Завтра я пойду за тебя. Ведь глупо ходить вдвоем на ту же лекцию.

— Значит, решено? В «Людо»?

«Людо» — это кафе, где играют в пинг-понг, в карты, в шашки, в шахматы, в биллиард. Оно находится на улице Сорбонны и существует столько же времени, сколько и университет.

Мы идем в «Людо».

Кафе полно студентами. Официанты бегают между столиками, разнося пиво, и грубо прикрикивают на посетителей. Грязно. Пол заплеван. Пахнет уборной. Слышны беспрерывные ругательства. Темно.

Мы берем карты. Разделяемся на два столика. Начинается бесконечный бридж.

Часов в шесть все с облегчением собираются домой.

День кончен.

Вечером мы уже не видимся.

Только Габи часам к девяти встречается со своими поклонниками, а Жоржетт с каким-то незнакомым нам человеком идет в кафе, но не в Латинский квартал, а на Монпарнасс. Там они или танцуют, или снова сидят за столиком.

Наступает следующий день. Опять лекции, которые мы стараемся пропустить, опять кафе, безделье, сплетни, бридж. Некоторые внезапно решаются бросить «Капуляд» и исчезают. Но это ненадолго. Через несколько дней они снова появляются. Никто не замечает их исчезновения.

Александр… Редкий ум, тонкий и быстрый. Волосы каштановые, слегка вьются. Хорошо одет. Изысканные манеры… Красота физическая — выше среднего. Можно ли желать большего?..

…Зачем все время лгать? Я принимаю решение быть откровенной, но перед постоянными затруднениями я снова должна врать. По крайней мере хочу быть простой и естественной… Довольно об этом говорить! Ведь дело касается другого, а именно одного человека, которого я встретила сегодня в Лувре. Очень симпатичный. Лет тридцать пять. Кажется, умница. Ездит в замечательном рольс-ройсе.

Когда же читать?.. Надо работать в библиотеке «Декоративных искусств». А время идет…

Сегодня воскресенье. В церковь я не пойду. Не хочу. Не верю в их бога. Точка.

…Я — безбожница. Я никого не хочу обвинять в человеческих страданиях. Религия — превосходная вещь для бедного класса. Она ведь великолепно затуманивает горе и нищету. Она предохраняет от зависти и от жестокости людей, обиженных жизнью. Это хорошо. Но вот человек, руки в карманах, Папироса на пепельнице. Он пьет пятый или шестой стакан портвейна. Он говорит: «Чорт возьми, замечательный портвейн, но больше я пить не буду, — я должен еще послушать музыку X.». Я думаю, что для такого религия вряд ли необходима.