Мария Ботева - Мороженое в вафельных стаканчиках

Однажды в санаторий приехал папа. Это было так неожиданно. Из окна я видела, что пришел автобус. Остановился, а потом отправился дальше. А на остановке остался мой папа. Потом он пришел в изолятор, и мы с Илюхой уехали с ним. В тот же вечер мы все сели в поезд, который ехал к морю. У мамы был уже большой живот, мы все ждали Людмилку, а у меня была температура. В дороге ему пришлось с нами тяжело.

Само море я помню плохо, но это не беда, потому что есть фотография, где папа выводит меня из моря. А рядом столько людей! Нас на этой карточке, честно сказать, трудно узнать. Чтобы понять, что это именно мы, надо очень внимательно вглядываться. Вот какое оно большое! Вот сколько там людей!

А Илюха плавать не любил. Даже больше: он боялся моря. Как только он увидел столько воды, то сразу же решил, что дальше моря нет ничего. Что земля дальше не продолжается, а есть только вода, а за водой, видимо, и вовсе ничего нет. Край света. Когда он так говорил, мама только улыбалась и гладила свой живот. А папа объяснял, что края света нет, потому что Земля круглая. Но Илюха не верил. Он говорил:

— Но где-то это все должно кончаться!

И плакал.

В городе, где мы отдыхали, тогда уже продавали мороженое в вафельных стаканчиках. А у нас мороженое бывало редко, в стаканчиках из бумаги, его ели деревянными палочками. Конечно, мы захотели попробовать, какое оно — в вафельных стаканчиках? Нам казалось, вкуснее нет ничего. И даже не может быть. Мы постоянно просили родителей купить нам такое мороженое. Но маме было тяжело много гулять, и она отправляла папу. Папа приходил с пустыми руками. Оказывается, в этом городе такое лакомство тоже было редко. И его раскупали очень быстро. Но оно там было! И папе приходилось искать его.

Нам повезло только перед самым отъездом. Неожиданно по дороге на вокзал мы увидели из окна такси, что на улице стоит тележка с мороженым. И уже собирается очередь. В один голос мы с Илюхой заголосили, чтобы папа его купил. Мы кричали так дружно и громко, что водитель остановил машину, выскочил из нее и купил мороженое без очереди.

Кажется, никогда мы не ели столько холодной вкуснятины! А в поезде мы мигом заболели. Маме тоже было не очень хорошо. И папа снова намучился с нами.

Через неделю после того, как мы вернулись с моря, папа ушел в неизвестные дали и не увидел, что родилась Людмилка. Мороженое в вафельных стаканчиках в нашем городе уже было, но мы этого не заметили. Нам было не до того. Сначала в неизвестных далях пропал наш папа. Потом уехала в роддом мама, мы с Илюхой остались одни и должны были сами вести хозяйство. Нам помогали Любовь Николаевна и дед Поняешь. Но все это совсем не то, что мама. А потом она приехала вместе с Людмилкой. Мы сами ездили встречать их на такси. Осенью мы с Илюхой пошли в первый класс. Забот хватало у всех. Илюха и Людмилка очень быстро росли и взрослели, а я оставалась маленькой.

У нас появилась Нина, папа вернулся, как возвращался из своих неизвестных далей всегда. Потом нашелся Витька. И так мы жили все вместе почти все это время. Теперь Илюха женился, Нина нашла своих настоящих родителей. Витька уехал к морю, Людмилка вовсю учится в институте. Папа порывается уйти в неизвестные дали, но больше лежит на диване и о чем-то думает. Мне кажется, только у нас с мамой нет никаких новостей.

И вот Любовь Николаевна спрашивает меня, какой сегодня день. Оказывается, это день, когда в нашем городе начали производить мороженое в вафельных стаканчиках. Надо же.

У меня болит ноги середина. Бывает такое. Это все из-за того, что я много думала. У меня так всегда, если много думаю. От мыслей. Все из-за одной истории, когда я бежала с насыпи у железной дороги и так разбежалась, что нечаянно сломала руку и ногу, расцарапала все лицо. Потом еще лежала в больнице, потом дома — тоже лежала. Неохота было нигде появляться в этом гипсе. Лежала и читала книги по литературе, мне папа не разрешает отставать от программы. А тут как раз мама узнала тему сочинения по «Капитанской дочке». То есть несколько тем. Ну, там, про честь и человеческое достоинство, образ Пугачева, женские образы, почему повесть названа именно так. Я выбрала тему про семью капитана, семью Мироновых. Сначала я хотела написать сочинение левой рукой, ну, не левой — она как раз была в гипсе, — правой, но сильно не размышлять, так, что в голову придет, то и написать. Но пока устраивалась поудобнее в кровати, я вдруг поняла, что я тоже почти что капитанская дочка. Даже майорская. Мой папа — майор, не капитан, но что-то в этом есть. Я как представила нас в этой Белогорской крепости, так моя мысль куда-то побежала, а я — за ней. Когда я думаю, то много хожу, потому что мысли разбегаются от меня в разные стороны. И даже когда остается одна, она тоже пытается разбежаться, и тоже в разные стороны. Старается разделиться на несколько отдельных мыслишек — и наутек. Мне приходится как-то ее догонять. Это все ничего, могу и побегать, но в тот раз на мне был гипс. Видимо, в ноге что-то срослось не совсем так, как надо, а может быть, что-то еще случилось. Но с тех пор каждый раз, когда я догоняю свои мысли, у меня болит ноги середина.