Александр Кононов - Рассказы о Чапаеве

— Почему? — повторил Исаев.

— Чтоб чистое было, — ответил наконец Гриша.

— А как тебя зовут?

— Небось, знаешь: Гришкой.

— А почему Гришкой?

Гриша ужо начал расстраиваться, но тут Петька вскочил с бревна:

— Доброго здоровья, Василий Иванович!

Гриша оглянулся: от ворот шел к дому Чапаев. Он весело похлопывал хлыстом по своим запыленным сапогам.

— Эй, орел, с чего загрустил? — спросил он Гришу.

Тот пыхтел и ничего не отвечал.

Чапаев стоял перед ним, ладный и красивый, как всегда. Коричневые ремни стягивали его плечи, револьвер висел в тяжелой деревянной кобуре, сапоги были ловко подтянуты у колен ремешками.

— А сабля твоя где? — сказал наконец Гриша.

— Дома оставил. Придешь в гости — покажу.

— А когда?

— В гости-то? Да хоть сейчас. Я тебя на саблю верхом посажу: тут тебе и конь, тут тебе и оружие.

Чапаев взял Гришу за руку и повел к избе.

Часовой, стоявший у крыльца, пропустил их, улыбаясь.

Но только они прошли, как через двор пролетела к избе Гришина сестра Лида.

— Пришел Чапаев? — запыхавшись, спросила она часового и поднялась было на крыльцо.

Часовой загородил дверь винтовкой.

— А зачем тебе товарищ Чапаев?

— Я к нему в отряд хочу.

Часовой захохотал.

— В отряд? Погоди, дочка, годов семь. Подрасти. А тогда и в отряд.

— Да, подрасти! Пока подрастешь, и война кончится.

— Не кончится. Мы без тебя не справимся.

Девочка вдруг быстро нагнулась и под дулом винтовки прыгнула к двери.

— Стой! — закричал часовой.

— Пусти! Хочу в отряд!

На крыльцо вышел Чапаев.

— Что за шум?

— Да вот, Василий Иванович, девчонка чапаевцем хочет стать. А я говорю: мала, подрасти сперва.

— Ты чья? — спросил Чапаев девочку. — Как тебя зовут?

— Лидкой. По фамилии Лагутина.

Василий Иванович знал историю семьи Лагутиных. Павел Лагутин сражался против белых в Уральске. Дети его жили у тетки Насти. Тетка не очень-то была рада, что ей пришлось кормить двух детей: в то время в деревнях близко от фронта хлеба нехватало.

— А, теперь я тебя узнал. Это твой отец Павел Лагутин? — спросил Василий Иванович.

— Ага.

— Ну, заходи, Лида. Твой брат Григорий Павлович у меня гостит.

Лида вошла в горницу и сразу стала сердитой.

— Гринька, ступай домой сейчас же! — крикнула она брату.

Гриша стоял около скамейки, где лежала шашка Чапаева. Он как раз собирался потрогать пальцем серебряную рукоятку.

— Как же, ступай!.. — проговорил он басом. — Умная какая! Сама ступай!

Василий Иванович покрутил усы, походил по комнате, подумал.

— Ну ладно, Лида, — сказал он наконец. Мала-то ты мала, да, знать, шустра. Придумаем тебе в отряде дело.

Так и осталась в отряде Лида Лагутина.

Бойцы скоро ее полюбили и прозвали «чапаёнком».

Один раз даже позволили ей пойти в ночной секрет.

И там ночью, уже под самое утро, когда человека особенно одолевает сон, Лида заметила какие-то тени, мелькавшие далеко впереди. Она потихоньку поползла назад, к своему батальону, и разбудила красноармейцев. Те быстро вскочили, взяли оружие и встретили врага дружным огнем из винтовок.

Так и не удалось белым напасть на чапаевцев врасплох.

После этого бойцы еще больше полюбили «чапаёнка» Лиду.

Но однажды был случай, когда она рассердила Василия Ивановича.

Как-то сломалась у нее походная деревянная ложка. Она недолго думая забежала в пустой казачий дом, схватила со стола чью-то ложку и вернулась в батальон.

А когда сели обедать, Чапаев спросил ее:

— Откуда у тебя такая ложка? Я твою помню — та деревянная была, а эта — железная.

Лида покраснела.

— Да дом-то ведь брошенный, Василий Иванович, — сказала она.

Василий Иванович ударил кулаком по столу.

— На коня! — закричал он.

Лида очень гордилась тем, что она мигом может исполнить любую команду, а команду Чапаева — тем более.

Она вскочила, выбежала на двор и через минуту уже подъезжала к крыльцу верхом на коне.

Чапаев вышел на крыльцо, поглядел на Лиду сердито и сказал:

— Скачи и положи ложку там, где взяла. Разве может чапаевец брать чужое? Смотри, чтоб в другой раз не пришлось тебе это повторять!