Гус Кёйер - Книга всех вещей

«Папе это точно не понравится», — подумал он, но вслух не произнес.

— Не беспокойся, Томас, — сказала госпожа ван Амерсфорт. — Не надо бояться. Ты ведь хотел казней египетских? Не жабы, не мошки и не моровая язва, а мы сами — лучшая казнь. Мы, женщины и дети. Такого не выдержит ни один фараон.

— А-а, — протянул Томас. — Вот как. — Страх засел в горле, как жаба.

— Томас, закрой глаза, — попросила госпожа ван Амерсфорт.

Он не сразу понял, о чем она просит.

— Закрыть глаза? А, понятно, закрыть глаза. — Так он и сделал.

— Сделай глубокий вдох и положи руки на колени.

У Томаса зашумело в ушах, и он услышал ту музыку, где много скрипок.

— Что ты сейчас видишь?

— Ничего, — признался Томас. — Хотя... Подождите. Вижу. Я вижу пустыню.

— И что ты видишь в этой пустыне?

— Песок, — ответил Томас.

— И больше ничего?

— Еще кое-что, — добавил Томас. — Только не скажу, а то вы подумаете, что я над вами смеюсь.

— Вряд ли, — успокоила его госпожа ван Амерсфорт. — Говори.

— Я вижу Иисуса, — сказал Томас. — Это плохо?

— Да нет, — ответила госпожа ван Амерсфорт. — Бывала я в переделках и похуже.

— Что-то с Ним не так, — пробормотал Томас. — Подождите. А, теперь вижу. Он без бороды. И еще что-то. Сейчас. — Томас наморщил лоб. — Нет, этого я не скажу. Никак нельзя. — Он покачал головой. Он не мог сказать, что Иисус очень похож на маму с распущенными волосами. Этого ни один человек не поймет.

Наступившая тишина пела, как английская булавка.

— Понятно, — кивнула госпожа ван Амерсфорт.

— Он всегда со мной разговаривает, — попытался объяснить Томас.

— Ого, — сказала госпожа ван Амерсфорт. — Тебе это нравится или нет? Если нет, мы его уберем, и дело с концом.

— В общем, это неплохо, — признался Томас. — Он одинок, знаете. По-моему, ему больше не с кем поговорить.

— Ах, как грустно, — проговорила госпожа ван Амерсфорт. — А что он сейчас говорит?

— Говорит, что придет к нам сегодня вечером, — доложил Томас.

— Чем больше народу, тем лучше, — подытожила госпожа ван Амерсфорт. — Томас! Открывай глаза!

Томас посмотрел на нее. Бегемот в животе исчез, и жаба в горле тоже.

— Еще боишься? — спросила госпожа ван Амерсфорт.

— Нет, — сказал Томас.

Он услышал над собой какой-то шум. Это аплодировали ангелы.

После ужина отец читал из Библии. И последние фразы звучали так. И сказал Моисей:

«Так говорит Господь:

"В полночь Я пройду посреди Египта, и умрет всякий первенец (самый старший сын в семье) в земле Египетской от первенца фараона, который сидит на престоле своем, до первенца рабыни, которая при жерновах и все первородное из скота".

И встал фараон ночью сам и все рабы его и весь Египет; и сделался великий вопль [во всей земле] Египетской, ибо не было дома, где не было бы мертвеца».

— Ну почему же надо было умирать сыновьям? — спросил Томас. — Почему не самому фараону?

— Отец открыл было рот, чтобы ответить, но тут мама вскочила со стула:

— Быстро убираем со стола и моем посуду.

Томас и Марго стали собирать тарелки одна в другую и сгребать ножи и вилки. Мама побежала на кухню взбивать пену, чтобы помыть посуду.

— Что происходит? — удивился отец.

— К нам придут гости, — ответил Томас.

Отец рассеянно захлопнул Библию.

— Гости? Какие гости?

Но Марго с Томасом уже вышли в коридор. Отец встал и пошел за ними на кухню.

— Быстрее, быстрее! — суетилась мама. — Мне еще переодеться надо!

Пена весело расплескивалась во все стороны.

— Какие гости? — переспросил отец.

— Тетя Пия, — сказал Томас.

— Может, ты пока придвинешь стол к стене и поставишь стулья в круг? — спросила мама.

— Для одной Пии? — изменившимся голосом поинтересовался отец.

— Нет, конечно, — сказала мама. — Будет намного больше гостей.

— И кто они? — его голос стал громче. — Сегодня ведь не день рождения?

— Мои подруги, — объяснила мама. — Быстрее, быстрее! Может, ты тоже переоденешься?

— А почему я только сейчас об этом узнаю? — возмутился отец. — Почему мне никто ничего не рассказывает?

— Извини, пап, — ответила Марго. — Забыли. — Она вытирала нож для мяса.

Отец молча смотрел, как она убирает сухой нож в ящик.

— Да, извини, — улыбнулась мама. — Совсем вылетело из головы.

— Извини, пап, — повторил Томас. — Я собирался сказать, но потом захотел в туалет, а потом...

— Сколько стульев поставить? — спросил отец.

— Думаю, штук двенадцать, — сказала мама.

— ДВЕНАДЦАТЬ? — Отец посмотрел на нее с ужасом. — Откуда у тебя вдруг появилось ДВЕНАДЦАТЬ подруг?